об этом. Слишком плоско. Вместо того чтобы помочь мне улучшить моральный облик Гриффа или помочь мне устранить его, она предложит поговорить с ним. Поделиться чувствами.

— Тогда что хорошего в этой затее? — он отшатнулся, — Тебе стоит найти другую женщину для грязной работы. Пока ищешь, мы с Бриттой прикроем тебя в офисе. Тебе это нужно. Я обязан сказать тебе, как друг: придуманное тобой отвлечение Гриффа пока отвлекает от полноценной работы только тебя.

Он прав, и я знаю это. Но в этом и проблема.

— Я уже искал кого-нибудь, чтобы соблазнить брата. Назови хотя бы одну женщину, которая, мы знаем точно, понравилась бы ему, но с которой он еще не переспал или еще не встречался? Блять, да я бы даже отдал это Бритте, но…

— Плохая идея. Я не знаю, она либо доведет его до слез, либо приготовит его яйца на завтрак. Если нам повезет, убьет его, — Роб постукивает по краю стакана с пивом. — Пока все выглядит так, что без по-настоящему веской причины Кили не согласится тебе помочь, и я не знаю, что тебе посоветовать, дружище.

— У меня нет идей лучше. Я пытался сосредоточиться на чем-то одном. Грифф, кажется, сфокусировался на этой сделке. Примерно каждый час я слышу о каком-то новом инструменте, который он добавляет в свой арсенал, чтобы поразить наследников Стоу. Я отстаю.

Потому что могу думать только о Кили.

— У нас мало времени.

Я поворачиваюсь к Робу. Он думает, я не знаю? Что я не понимаю, что я уже не смогу вернуть все эти дни, часы, все эти минуты? Что каждая песчинка в песочных часах приближает меня к тому, что я проиграю брату-мудаку?

— Алоха, Лахайна. Я Кили Саншайн.

Сегодня она надела нежно-белый кружевной топ с едва закрытыми рукавами до плеч. Это бы выглядело скромно, если бы не глубокий V-образный вырез, подчеркивающий декольте и выступающие ключицы. Ее розовые волосы собраны в беспорядочный пучок. Сегодня ее образ излучает спокойствие, несмотря на ярко-розовый цвет помады.

— Надеюсь, вы будете снисходительны ко мне, пока я буду петь некоторые из своих любимых песен. Мне недавно разбили сердце, поэтому они могут быть немного меланхоличными. Но раз уж вы здесь в субботний вечер, и вы не на свидании, наверное, вы тоже чувствуете себя одинокими.

Ее слова трогают меня за душу. Она не сможет увидеть меня — на нее попадает свет от прожектора, а я сижу в темном углу. Но я все равно чувствую ее, несмотря на расстояние.

Она поворачивается к пожилому мужчине с гитарой и кивает. Он начинает играть. А я вдруг понимаю, что сижу на самом краешке кресла.

Играет знакомая мелодия «Love the Way You Lie3». В детстве моя сестра играла версию Эминема и Рианны снова и снова, но Кили выбирает простую, урезанную версию Скайлар Грей. Когда она поет про меня, когда я стою и наблюдаю, как она сгорает, слушаю, как плачет, я не могу не испытывать приступ огромной вины.

— Оу, приятель. Душераздирающая песня, — Роб качает головой. — Ты выбесил ее.

Да, я тоже слышу. И мне, как и ей, больно. Почему так получается? Мы провели вместе всего одну ночь. Окей, восхитительную ночь. Одну волшебную ночь. Но это все еще всего одна чертова ночь!

Моя одержимость скоро пройдет, верно?

Я надеюсь. Я не спал с тех пор, как она уехала. Я определенно не могу находиться в постели и не думать о ней.

Песня заканчивается, публика аплодирует. Но аплодисменты слегка приглушенные — вполне соответствуют атмосфере.

Кили улыбается. Мне кажется, вынужденно.

— Спасибо. Следующую песню многие из вас тоже знают.

Когда она начинает петь «Big Girls Don’t Cry4», я не выдерживаю. Ее нос покраснел, глаза немного опухшие. Вопреки песне она плакала.

Кили продолжает песней Адель «Someone Like You». Прощание и расставание. Все логическое во мне говорит о том, что мне не стоит ждать окончания шоу, чтобы попытаться увидеться с ней и поговорить, вернуть ее. Но логика явно не в чести.

После короткого перерыва, во время которого она исчезает в задней части заведения, она возвращается на сцену, вместо того чтобы флиртовать с кем-то в зале. Она выбирает «Need You Now», песню Lady Antebellum. Единственное хорошее в этой песне — это красивейший голос Кили и то, что она, очевидно, меня не забыла. Я убеждаюсь в этом, когда затем она поет «When You’re Gone» Аврил Лавин.

То, как она сжимает микрофон, эмоции на ее лице, мольба в ее голосе… Да, я полностью убежден, что эта женщина ушла от меня, потому что в то утро я повел себя как идиот, но она не переболела мной. Мы еще далеко не закончили. Но я не могу отказаться от плана по устранению Гриффа.

К чему это, черт возьми, меня приведет?

Она завершает свой последний сет песней Roxette «It Must Have Been Love», явная отсылка к «Красотке». Я должен остаться. Я должен попробовать еще раз.

Понятия не имею, что скажу ей.

Под аплодисменты публики она делает свой последний поклон, выглядя так торжественно, что мне хочется обнять ее. Не знаю, подберу ли я правильные слова, чтобы убедить ее вернуться и согласиться помочь. Но… ни смелости, ни славы.

Роб хлопает меня по плечу.

— Удачи, друг. Не наделай глупостей.

Я хватаю его за рукав.

— О чем это ты? Что в моем сценарии вообще не глупо?

Я больше не знаю.

— Ты серьезно? — Роб хмурится. — Вау, никогда не видел, чтобы ты настолько терял уверенность. Если больше всего на свете тебе нужна эта девушка, ты должен извиниться, предложить начать все с чистого листа и отказаться от затеи с Гриффом.

Оставить свои долгоиграющие планы ради женщины, которую только узнал?

— Я не могу.

Роб выглядит так, будто понимает и соглашается.

— Знаю, не можешь. Отплатить Гриффу за все дерьмо намного важнее. Не беспокойся о девушке. Играй ею. Получи от нее то, что тебе нужно, а затем вычеркни из жизни, как делал раньше. Она ничего не значит.

И он уходит. Я пытаюсь найти ответы в себе, что не занимает много времени — я хочу и Кили, и отмщения. Точно. Возможно, я хочу больше, чем могу получить, но у меня не получается не смотреть на нее так, словно она исчезнет, если я моргну.

Неужели я так зациклен на этой женщине, потому что прошло много лет с тех пор, как меня кто-то бросил в последний раз? У меня не настолько хрупкое