Но, разумеется, я промолчала. Потому что, когда человек превращается в ребенка – а злость и прочие первичные эмоции суть сугубо детские реакции, – в этот момент бессмысленно взывать к логике. А к эмоциям – бесполезно. Нужно постараться человека успокоить. Эх, если бы я была такая умная, как Рита, я бы придумала, как облегчить ее ношу, чтобы не накатывало на нее это ужасное бешенство – а все от непрерывной усталости, ни от чего больше, – чтобы все стало мирно и спокойно.

Микроволновка коротко пискнула, сообщая о готовности.

Рита поднялась из кресла – она почти никогда в него не садится, предпочитает табуретку – и приняла у меня исходящую горячим паром тарелку.

Я устроилась напротив, на диванчике. М-да. На столе стояли две рюмки. Она наполнила обе и подвинула одну мне:

– Выпей со мной?

Я покачала головой. Ритины глаза потемнели до черноты:

– Ну да, ну да, конечно. Как можно! У тебя же принципы, от которых ни в коем случае нельзя отступать!

Взяв еще теплую от ее пальцев рюмку, я резко, залпом опрокинула ее в себя. Коньяк обжег гортань, дыхание перехватило так, что голова зазвенела и закружилась. Рита охнула и протянула мне круассан. Я машинально откусила кусочек и запила остатками травяного чая. В голове зашумело. Рита пристально смотрела на меня еще несколько секунд, потом отвела взгляд, и щеки ее зарозовели:

– Мари, я дура, – прошептала она едва слышно, глядя в черное ночное окно. – Ты…

– Рита. – Я взяла ее свесившуюся со стола ладошку и крепко сжала. – Поешь все-таки, пока горячее.

Она вздохнула, как вздыхают, сбросив на привале тяжелый рюкзак, выпила коньяк, медленно помотала головой из стороны в сторону, улыбнулась и принялась за макароны.

У меня заскребло в горле. Иногда Рита бывает ужасно трогательна. А иногда у нее тоже «глаза волка». Но ее глаз я почему-то не боюсь.

– Опять начальство замучило? – осторожно спросила я, пробуя почву.

Рита, энергично орудуя вилкой, кивнула. Жевала она так, что я поняла – я угадала точно, голодна она зверски.

– Шеф, скотина такая, опять рутиной непролазной завалил, – пробурчала она, не переставая жевать, – и это при том, что у нас такое дельце нарисовалось. – Она мечтательно подняла глаза к потолку.

А у меня от ее «интересных дел» обычно мороз по коже. Но что поделать!

– Кому-то голову отрезали или отправили в цементных ботинках купаться? – смирившись с неизбежным, кротко спросила я.

– Не-а, не угадала. Все гораздо круче. Одному китайцу – неопознанному, кстати, – кто-то устроил кровоизлияние в мозг. То есть выглядит как обычный инсульт, но…

– Рит, но если существо выглядит, как корова, мычит, как корова, пахнет, как корова…

– …то это или корова, или Бритни Спирс, – хмыкнула Рита, подъедая остатки пасты.

Бритни Спирс, возглавлявшая лет двадцать-тридцать назад вершины хит-парадов и вообще бывшая чуть не эталоном красоты, сегодня производила впечатление если не коровы, то свиноматки. Когда она появлялась в каких-нибудь телешоу, казалось, что экран не выдержит и треснет. В общем, шутку я оценила.

– Поверь, сестренка. – Рита отодвинула тарелку и потянулась. – Это дело пахнет… не как корова.

– Почему? Нет, я не пытаюсь спорить, я же не знаю обстоятельств. Я просто пытаюсь понять, что подтолкнуло тебя к такому выводу.

Она вздохнула и, по-детски надув губы, помотала головой:

– Не знаю. Интуиция?

– Интуиция – штука хорошая, но зыбкая. Обмануться легко, кинуться не в ту сторону. Да и к делу ее не подошьешь, правда? В дело факты нужны. Так что шефа твоего понять легко: конечно, ему не хочется вешать на ваш отдел еще один «глухарь», – надо же, как я выучила всю сестренкину терминологию, – когда оснований, кроме твоей интуиции, никаких, а вы и без того завалены.

– …и самую скукотень из этого завала он сваливает на меня! – Рита хлопнула по столу. – Надоела проклятая рутина, уже в печенках сидит! Ведь три четверти этих дел – моих дел, между прочим, – даже до суда не доходят!

– А тебе хочется распутать что-то такое, о чем будут писать все новостные сайты. – Я вздохнула, допивая остывший чай.

– И что в этом плохого? – опять ощетинилась она.

Я пожала плечами:

– Ничего. Правда-правда, ничего. Просто если дела настолько мелкие, что не доходят до суда, это же хорошо. В тюрьме несладко, пусть лучше люди так опомнятся.

– Наказание должно быть неотвратимым, – строго казала Рита. Ей очень нравится эта формулировка, и она часто ее повторяет. С этим вряд ли можно поспорить, но все-таки моя упрямая сестричка бывает иногда слишком сурова.

– Разумеется, – согласилась я. – Но даже преступления бывают разные и по разным причинам. А бывают просто проступки. Нельзя же расстреливать за безбилетный проезд?

– Да это понятно. Но, если уж пользоваться этой аналогией, мне надоело заниматься одними безбилетниками! – Она достала очередную сигарету – ну хоть не на пустой желудок, и то хорошо – и закурила. – Да еще Феликс!

Чайник, который я между делом включила, вскипел. Заваривая свой чай и готовя для Риты кофе – как она может пить этот растворимый ужас, не понимаю, – я осторожно поинтересовалась:

– Что – Феликс?

Рита нахмурилась:

– Кажется, я его обидела, – неохотно призналась она. – Он позвонил, такой восторженный, у руководителя его юбилей, и Феликса к телу допустили, в смысле, к столу. Счастлив, как щенок на лужайке. Пригласил в горы – вот прямо специально в горы, любоваться этой дурацкой кометой. Дескать, оттуда зрелище будет самое что ни на есть крутое.

Упоминание о комете заставило меня поежиться, но Рита, к счастью, ничего не заметила, продолжая:

– И позвонил аккурат после моего разговора с шефом. Ну когда тот мне заявил, что китаец некриминальный и нечего там копать. Ну я сгоряча счастливого юношу и послала.

– Зачем?

– Что – зачем? – Рита поднялась, чтобы налить себе кофе. – Не зачем, а почему. Потому что это банально до тошноты. И так эта комета уже поперек горла стоит, достала. Все вокруг только и бубнят: комета то, комета се, комета туда, комета сюда… Тьфу!

– Он просто хочет побыть с тобой, – успокаивающе сказала я. – Желание понятное и естественное.

– Вот и придумал бы что-нибудь пооригинальнее, – буркнула Рита, отхлебывая из исходящей кофейным паром кружки.

– Тогда бы ты его не послала? – лукаво предположила я.

Бросив на меня сердитый взгляд, она усмехнулась:

– Послала бы.

Ну и что тут скажешь? Помолчав, я просила:

– Тебе его не жалко? Зачем ты с ним так? Ну или почему?

– Потому. – Рита со стуком поставила кружку на стол. – Потому что он тюфяк. Увалень.