– Пока не затопчет? – угрюмо поинтересовался маг.

Иван не нашел, что на это возразить. А вместо этого он спросил:

– Так все-таки, Агафон, я одного не понял. Кем ты хочешь быть на самом деле? Волшебником или мельником?

– Естественно, мельником, – буркнул тот. – Волшебником ведь у меня не получается…

Уже почти отходя ко сну, Агафон придумал перевесить их одежду из дровяника в дом, поближе к печке, чтоб быстрее сохла, и поэтому на следующее утро приятели смогли сразу облачиться во все сухое. Они наскоро позавтракали кипятком и сухарями – единственными съестными припасами, которые обнаружились в доме, кроме пресловутого варенья,[15]и стали собираться в дорогу.

Вообще-то, они ожидали, что возникнут проблемы не со сборами (собирать им, кроме остатков сухарей, было особенно нечего), а с самой дорогой, но одна счастливая находка разрешила и эту проблему.

На чердаке, куда после завтрака решил на прощание заглянуть Агафон,[16]обнаружился большой короб из бересты, полный тщательно переложенных мятой от моли клубков.

Сначала он подумал, что это всего лишь стратегический запас увлекавшейся вязанием старушки, но, присмотревшись, охнул, хлопнул себя по бокам, сказал сакраментальное «кабуча» и потащил короб вниз – срочно показать Ивану.

В доме они на пару стали извлекать один клубок за другим и читать подписи на обрывках бумаги, приколотых сосновыми иголками.

– «В Лукоморье».

– «В Узамбар».

– «В Вамаяси». Ого!

– «В Нень Чупецкую». А где это?

– «В царство Костей». Спаси-сохрани!

– «В Тарабарскую страну». А там-то кому чего может быть надо?

– «В Вондерланд». Хорошо бы…

– Ага! Вот! «В Красную горную страну»! Как раз туда, куда нам нужно!

– Ну-ка… – царевич взял у Агафона клубок и еще раз прочитал надпись на бумажке. – Точно! А ты умеешь ими пользоваться?

– А чего тут уметь? – снисходительно повел плечом чародей. – Это мы на первом курсе проходили. Бросаешь его на пол или на землю – вот так – и…

Клубочек ударился о пол, подпрыгнул… и вдруг метнулся в открытую дверь – на улицу.

– Останови его!!!

– КАК???!!! Я не умею!!!..

– Тогда беги за ним и подавай голос – я тебя догоню!

– Но я не готов!

– Он уже выкатился за забор!

– Мой мешок!!!..

– Да беги же!!!

– Где мой…

– Быстрее!!! – Иванушка вытолкнул замешкавшегося мага из дверей, а сам, вытряхнув оставшиеся клубки из короба, которые тут же, как напуганные ежики, понеслись к выходу, бросился складывать туда сухари.

Секунду подумав, он кинул туда же две кружки и солонку со стола, мешок волшебника, сгреб одеяло с лавки, котелок с шестка и, когда уже почти выбегал, схватил с полки у двери пару бутылок то ли с вином, то ли с водой – на тот случай, если ни ручья, ни речки у них на пути долго не встретится.

– Эй, Агафон!!! – крикнул он, и из леса, правее от него, донесся ответный крик:

– Иван!.. Мы здесь!..

При этом местоимении сердце Иванушка екнуло и пропустило такт но, отважно догнав своего чародея с обнаженным на всякий случай мечом, царевич быстро выяснил, что тот имел в виду себя и клубок. От души слегка, но ненадолго отлегло.

* * *

Противный комок шерсти мчался вперед, не давая им передышки, и через час они уже были готовы бросить все и упасть там, где бежали, если бы не боязнь остаться в незнакомом лесу в одиночестве.

– Я… никогда… нигде… не читал… что путевод… путевод… путеводные… клубки… катятся… так… быстро… – задыхаясь и хватая пахнущий сыростью и грибами лесной воздух пересохшими губами сообщил Иванушка Агафону, когда они перелезали очередной завал бурелома.

Казалось, в этом лесу было меньше вертикальных деревьев, чем горизонтальных. И, к тому же, проклятый моток ниток, казалось, специально выбирал такой маршрут, что и спокойным шагом преодолеть было нелегко, а тут…

– Это… от старухи… от ее… вредности… – пропыхтел в ответ чародей, оставляя на сучках скелета елки клочки и без того сильно сдавшего балахона. – И сама… она… злючная была… и клубки… у ней… такие же…

– А ты не можешь… его… замедлить?… – сваливаясь, наконец, к основанию завала и едва успевая заметить, как клубок предательски поднырнул под следующий, разродился спасительной мыслью царевич.

– Как?…

– Ты меня… спрашиваешь?… Чему-то… тебя… научили… в школе… за это время?… – раздраженно просипел Иван, уже несколько часов подряд жалеющий, что взялся нести короб – кирпичей в него кто-то напихал, что ли?…

Вообще-то он уже несколько раз порывался напомнить чародею о разделении труда, но всякий раз, глянув на него, только стискивал зубы покрепче и бежал дальше. Если бы он увидел лошадь в таком состоянии, то попросил бы кого-нибудь прирезать животное, чтобы не мучилось.

Но легче бежать ему от этого не становилось.

– Научили!.. – кашлянул Агафон и, воспользовавшись своим выгодным положением на самом верху завала, в то время как клубок только-только выбирал проход под следующим, выбросил вперед левую руку и прокричал три нечленораздельных слова, перемежаемые сипом и хрипом его агонизирующих легких.

Если бы не трясущиеся, исцарапанные, вымазанные смолой пальцы и не свистящий шепот вместо голоса, то пантомима «великий волшебник творит свое коронное заклинание» смотрелась бы вполне внушительно.

Клубок подпрыгнул на месте, завертелся, как колесо, попавшее в слишком глубокую колею, и замер.

– Что, съел?! – злорадно оскалился чародей и съехал по муравейнику вниз.

Через мгновение к нему присоединился Иванушка.

– Ты… попить… что-нибудь… взял?

– Ага… – царевич не глядя засунул руку в короб и вынул наугад одну бутылку – красивую, старинную, синего граненого стекла. – Держи.

– Что это?

– Не знаю. На полке стояло, – и полез за второй.

– На какой… полке? – нахмурился Агафон и поболтал содержимым. – У Яги?

– Ага…

– Послушай, Иван… Ты никогда не учился в высшей школе магии… и поэтому не знаешь… а я знаю… Первое, что нам сказал первый же магистр на первом же уроке… это то, что никогда нельзя ни пить, ни есть, ни нюхать… ни наносить на кожу… вещества… взятые в доме волшебника без спроса. Если твои жизнь, здоровье и конфигурация тебе хоть сколько-нибудь дороги.