— Понятно, — кивнул Джек, — либо одни старые тени, либо подробности, но недавние.

Веснушки Гвен снова подпрыгнули, в глазах блеснула хитринка.

— Есть исключение — драгоценные камни, особенно крупные, в королевских коронах. Свет проникает в них глубоко, а кристаллическая структура сохраняет образы и звуки практически навечно. С помощью старинных сокровищ искатели раскрывали убийства через много веков, находили гробницы фараонов — просто подержав в руках древний камень.

Джек медленно поднялся на ноги, отступил на шаг, обводя взглядом улицу. От услышанного захватило дух, мыслям стало тесно в голове.

— Почему же… почему ты не сказала это сразу, ещё в Бюро?

— Дело в том, что этого вообще не должно было случиться. Такая способность требует развития, долгих тренировок, и даже с лучшими инструкторами ни разу ни у кого не проявлялась до восемнадцати лет. И вот… — Гвен встала и восхищённо взмахнула рукой: — Просто поразительно!

Нельзя сказать, что Джек полностью разделял её энтузиазм. Теория видений из прошлого неплохо объясняла образ руки на стальной двери и Часовщика, входящего в заброшенный дом, но никак не вязалась с призраками, которые тащат тебя к себе под землю. Джек зябко передёрнул плечами. Это не память, а потусторонний мир какой-то!

— Так, ладно… — Гвен снова вышла на середину улочки. — Пора заниматься делом. Что именно ты видел, когда упал?

— Какие-то силуэты в темноте… Ничего полезного, в общем. — О призраках он рассказывать не решился. Не хватало ещё, чтобы единственная союзница сочла его обыкновенным психом.

Веснушки уныло опустились.

— Ну в первый раз, конечно, трудно разобраться… И вообще, какая польза от булыжников — бросовый камень, дешёвый — опять же ходят по ним каждый день, ездят… В следующий раз подыщем тебе что-нибудь более пристойное.

— Погоди… — нахмурился он немного обиженно. — Кое-что я всё-таки разобрал. Там были тени, похожие на людей, они убегали, потом был большой взрыв… А ещё — вой сирены, как в фильмах про войну.

— Ха, ну так бы сразу и сказал! — Гвен пошевелила губами, обдумывая услышанное, потом вдруг хлопнула себя по лбу: — Ну конечно, война! Обычное дело у начинающих искателей. Первой бросается в глаза самая болезненная память, и только потом они учатся различать следы послабее. Здесь в Лондоне чаще всего видят фашистские бомбёжки в годы Второй мировой[10] — уж камни-то от них натерпелись будь здоров.

— А как же Великий пожар? Тогда тоже приходилось несладко.

— Да, но камни-то здесь уже не те, они ничего не помнят. Скорее всего, их уложили в мостовую при восстановлении города, на пепелище старой, сгоревшей Пудинг-лейн.

— Пепелище? — оживился Джек, опуская взгляд на мостовую. Промежутки между стёртыми булыжниками были необычно светлыми. — И какой здесь был пепел?

— Да самый разный, от всего, что сгорело. Огромная куча. Королевские архитекторы перестраивали Лондон прямо поверх пепелища старого города, ничего не расчищая.

— Ага, понятно… Разный, значит. — Джек снова вгляделся в остатки выветренного цемента. Вот оно, красно-рыжее пятнышко, крошечный треугольный камушек глубоко в щели. Не поверх раствора, как окурки и комки жвачки, а в нём самом. А вот ещё и ещё — пятнышки словно приподнялись в трёхмерной матричной картинке, располагаясь по дуге шагов десяти длиной. — Я кое-что вижу, — объявил он.

— Я уже поняла, — нетерпеливо кивнула Гвен. — Может, расскажешь, что именно?

Он шагнул вперёд и присел на корточки перед самым большим камушком, размером с десятицентовик[11], протянул руку… и тут же опасливо отдёрнул. — Мм… Попробуй сама достать. У тебя пальцы тоньше — мои не пролезут.

Пожав плечами, Гвен присела рядом и запустила мизинец в узкую щель.

— Что-то твёрдое! — хмыкнула она. — Похоже на кусочек кирпича. Как глубоко! Видимо, недавно вышло на поверхность, когда цемент размыло дождём.

Джек показал, где расположены остальные обломки, и Гвен расплылась в улыбке.

— Вот оно! — Она прошлась по дуге, заглядывая между булыжниками. — Теперь всё понятно. Здесь всё и началось!

— Почему ты так уверена? — удивился он.

— Помнишь, я рассказывала про своего дядю? Искатель наблюдает. — Гвен показала двумя пальцами на глаза Джека, затем постучала себя по лбу. — А каптенармус занимается дедукцией[12]. Это наилучшее сочетание способностей! Дядя Перси обучил меня всем тонкостям дедуктивного метода.

Джек недоверчиво усмехнулся:

— И ты так точно определила, где начался Великий пожар, по нескольким красным камешкам?

— Элементарно, друг мой! — хмыкнула она. — Надо просто немного подумать. Кирпичная крошка попала в цементный раствор, который замешивали сразу после Великого пожара, а между тем до этого на Пудинг-лейн стояло лишь одно кирпичное здание. Угадаешь какое?

— Пекарня?

— Блестяще! — Гвен ткнула его кулаком в плечо. — Та самая, в которой и начался пожар.

— Хм, ловко! — вынужден был признать Джек. — Где же искать Искру?

Улыбка на лице девочки увяла.

— Понятия не имею… Надо ещё подумать.

Джек устало прислонился к стене здания, на месте которого когда-то стояла сгоревшая пекарня.

— Может, мы вообще не с того конца начали… — вздохнул он. — Мой отец говаривал, что «где?» — вопрос бесполезный…

— Пока не выяснено «кто»! — закончила Гвен, снова ткнув его в плечо. — Ну ещё бы Джон Баклз так не говорил — это же старая искательская присказка. — Она задумчиво поджала губы, глядя в пространство. Затем кивнула и продолжила: — Которая означает, что начинать надо не с пекарни, а с пекаря!

Он нахмурился, потирая плечо, — похоже, останется синяк.

— Вот только пекаря здесь нет уже три с половиной века.

— Наверное. — Веснушки весело подпрыгнули. — Зато я знаю, где его искать.

Похоже, пекарь не успел уйти далеко. Всего в сотне шагов по той же Пудинг-лейн, за пересечением её с Нижней Темза-стрит, стояла у самой реки древняя каменная часовня.

— Он пошёл в церковь? — пошутил Джек.

Гвен удивлённо приподняла бровь, взявшись за ручку резной деревянной двери с потемневшей табличкой: «ЗАКРЫТО».