— Стоять! — вырос перед незнакомцем Иван.

Одновременно с командой он ослепил лицо неизвестного ярким фонарным лучом. Испугавшись, тот приглушенно вскрикнул и отпрянул назад.

— Стоять, я сказал! — повторил майор, хватая его за руку.

Сноп света продолжал метаться по смуглому лицу молодого мужчины с яркой цыганской внешностью.

Первым на помощь подоспел Горшеня. Выхватив из кармана веревку, он завернул цыгану руки и ловко связал их за спиной. Тут же подбежали и другие.

— Проверьте там, — приказал Старцев, кивнув в темноту, откуда появился цыган.

* * *

Трое муровцев с фонарями прочесали поле, отделявшее село Бородино от грунтовой дороги на Мытищи. Увы, никаких сообщников задержанного найти не удалось.

Тем временем Старцев уже начал первый допрос, называемый у сыщиков горячим. Только что арестованный человек, как правило, растерян, мысли его не собранны, «линия защиты» не подготовлена. Да и психологически не каждый бывает готов к такому повороту. Потому и торопятся следователи задать главные вопросы, пока подозреваемый не пришел в себя.

— Значит, зовут тебя Роман? — продолжал слепить его фонарем Старцев.

— Роман, — щурясь, кивнул парень.

— Сколько лет?

— Девятнадцать.

— Из табора?

— Да.

— Куда ты направлялся?

На этот вопрос прямого ответа не последовало. Парнишка со скуластым лицом, с темными живыми глазами и копной черных как смоль волос попытался вырваться из цепких рук муровцев.

Реакция насторожила.

— Отвечай на вопрос или худо будет! — повысил голос Иван.

— Я не сделал ничего плохого! Коня искал, начальник, — начал оправдываться цыган.

— Брось болтать, сукин сын! Кто по ночам лошадей ищет? А ну, выкладывай все начистоту!

Тот упрямо мотнул головой и замолчал.

— Так, вызывай машину, — приказал Старцев стоявшему рядом Горшене. — Повезем его в управление. Сдается мне, что убийство священника в Челобитьеве — его рук дело.

Услышав это, молодой человек проглотил образовавшийся в горле ком и, округлив выразительные карие глаза, затараторил:

— Зачем так говоришь, начальник?! Я никого пальцем не тронул и никогда не бывал в Челобитьеве!

— А сюда зачем приперся? — напирал Иван.

— К девчонке знакомой шел, начальник!

— К какой еще девчонке?

— В доме напротив живет. — Роман показал на сруб, что темнел через дорогу от дома инвалида Липового. — Только прошу: родителям ее не говори! Отец у нее больно строгий! Убьет! Сначала ее, а потом меня!..

Еще минуту назад Старцева переполняла уверенность, что перед ним, по крайней мере, один из тех преступников, которые были причастны к смерти отца Иллариона. Теперь же, глядя на растерянного парня и полагаясь на приличный опыт сыскаря, Иван склонялся к его невиновности.

— Как зовут девушку? — на всякий случай поинтересовался Старцев.

— Катерина Куницына.

— Отца?

— Куницын Матвей Федорович.

— Проверь, — приказал Иван стоявшему рядом Горшене.

Кивнув, Игнат направился к указанному дому…

* * *

Небо окрасилось в светло-голубые тона — на востоке вставало солнце. С восходом просыпались и окрестные деревеньки.

Посовещавшись с Егоровым, Васильковым и Бойко, Старцев принял решение завершить операцию в селе Бородино. Ранним утром по звонку из сельсовета в Бородино прибыл служебный транспорт — старый скрипучий автобус «ГАЗ-03-30». В его салоне разместилась вся оперативно-следственная группа, включая переодетого в церковное платье Василькова и временно задержанного цыгана по имени Роман.

По сути, задерживать паренька было не за что — Горшеня подтвердил сведения об обитателях дома напротив. Главу семейства звали Игнат Федорович, его восемнадцатилетнюю дочь — Екатерина. Мальчишка познакомился с ней пару месяцев назад, и теперь они тайком от ее родственников встречались по ночам. Нечасто — раз или два в неделю. Одним словом, ничего криминального.

Однако отпускать цыгана Старцев не торопился. Зачем? Ведь при определенном подходе с его помощью можно было получить интересные данные.

— …Никто в нашем таборе в это не верит, — отрезал Роман после вопроса о возможном убийстве православного священника руками погибшего Чернова.

— Но ведь его труп обнаружен рядом с убитым священником, — настаивал Старцев.

— Ну и что! Может, он его защищал от настоящих убийц! А по-вашему выходит: если цыган — значит обязательно преступник!

— Ты не кипятись, — успокоил парня сидящий на соседнем сиденье Васильков. — Мы как раз занимаемся этим делом, чтобы выяснить истину. Вот и помоги нам разобраться. Помоги отвести подозрения от своих сородичей.

— Как помочь-то?

Иван воодушевился:

— Для начала расскажи, что говорят об этом убийстве в таборе.

— Плохо говорят. Нехорошие, злые люди отняли жизнь у священника. А дядя Яша Чернов таким не был. Он давно знал Иллариона.

— Давно? — вскинул брови Старцев. — Ну-ка, расскажи об этом подробнее.

— Я не могу об этом рассказать, потому что мало знаю. Кхамало знает. Он как-то ночью у костра рассказывал историю про их давнюю дружбу.

— Кто такой Кхамало?

— Уважаемый человек в нашем таборе. Правда, очень старый — скоро девяносто лет исполнится.

— Это интересно. Сейчас в управлении все подробно изложишь, и мы тебя отвезем обратно, — пообещал Иван.

Раскачиваясь и скрипя на кочках рессорами, старый автобус вырулил с проселка на асфальт пригородной улицы. Далеко на востоке полыхало зарево рассвета, а за истертыми ветошью стеклами автобусных окон медленно проплывали коробки просыпавшихся кварталов…

* * *

Время поджимало. На все расследование комиссар Урусов выделил пять дней, два из которых уже пролетели.

Допрос задержанного длился полтора часа. Сыщики методично вытягивали из цыгана сведения, способные помочь в расследовании убийства.

В конце концов они узнали, что старик Кхамало долгое время был цыганским бароном, но за год до окончания войны добровольно сложил с себя полномочия в пользу Якова Чернова. Молодой барон имел в таборе немалый авторитет. Его уважали, любили и даже побаивались. Он не хотел неприятностей с милицией и строго запрещал противоправные действия, хотя и закрывал глаза на мелкие проступки соплеменников: гадание, карманное воровство, попрошайничество. И, напротив, всячески поощрял честный заработок. К примеру, во время долгой стоянки под Владимиром он сговорился с местной артелью и силами молодых мужчин из табора помогал валить строевой лес. А на стоянке у Покрова знакомый мастер из местных обучал цыганских мальчишек плотницкому делу.