Целовались мы долго. Горячий язык Серафима нежно поглаживал мое небо, сплетался с моим, с каждой секундой вторгаясь все яростнее, все настойчивее в мой рот. Поцелуй стал жадным. Руки Серафима были невыносимо горячими. Он переместил одну из них на ягодицу, сжав ее, прижимая мои бедра к своему животу и паху. Он совершенно не стеснялся демонстрировать свое мужское желание, а я чувствовала каменный стояк, даже сквозь плотный слой джинс.

Как же это сводило меня с ума!

Никогда до этого ни один парень не вызывал такую горячую дрожь в моей крови. Я впервые в жизни поняла фразу «между ними проскочила искра», потому что между нами искры были такой силы, что можно было запускать фейерверк.

А ведь при первой встрече я подумала, что он бессердечный чурбан. Но уже тогда мне хотелось, чтобы он не отводил от меня грозного взгляда.

Серафим резко отстранился и прижал мою голову к своей груди, положив свою голову на мою.

— Так, лучше остановимся на этом. Сегодня у меня в программе не было никаких приставаний к тебе.

— А у меня были, — рассмеялась я.

— Я запрещаю, — как-то серьезно сказал Серафим.

— А я не послушаю, — я явно его провоцировала, пыталась нащупать границы дозволенного, но Серый не рассердился, а принялся нагло меня щекотать, отчего я вся забилась в его руках, хохоча до слез.

— Пусти! Пусти меня! Я больше не могу! — пытаясь высвободиться из крепких рук, умоляла я, но Серафим даже бровью не повел.

— Так вот что мне надо было с тобой делать, а не рычать и грозиться язык тебе оторвать. Просто защекотать. Это самая страшная пытка, как я посмотрю.

На этих словах он все-таки выпустил меня из рук и поставил на землю. Я пыталась отдышаться и как-то зачесать аккуратно непослушные пряди назад.

— Ты мне много, чем грозил. Довел меня до онемения от страха, ноги совершенно не слушались. Конечно, я попробовала сбежать от такого волка.

Серафим криво улыбнулся

— Я и должен быть страшным, мореглазка, Диких боятся все. Даже маги.

Я провела по его щеке пальцами, ласково погладила подбородок с жесткой щетиной и вдруг прижалась, обвив руками. В этих серых глазах я сейчас видела не опасность, не агрессию, не силу, а самую настоящую боль. Боль одинокого человека. Зверя.

— Ариш, ты что, плачешь? — испуганно спросил Серафим, поглаживая меня по спине. Он не пытался обнять в ответ лишь потому, что очень удивился моей реакции, и явно не знал, как реагировать. Я сама удивилась своему порыву, но я будто стала намного лучше чувствовать смену настроения Серафима, чувствовать его тягу ко мне.

И с не меньшей силой меня тянуло в ответ.

— Давай сначала я поучу тебя стрелять, а потом мы купим огромных мясных бургеров, морс и я отвезу тебя в одно мое любимое место, а там задавай мне любые вопросы. Согласна?

Я вытерла нежданные слезы, кивнула. Ужас! Серафим, наверное, меня какой-то плаксой считает, настоящей нюней, хотя раньше я никогда так эмоционально ни на кого не реагировала. Пора брать себя в руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Держать пистолет было неудобно, он оказался не таким уж и легким. А на вытянутой руке так вообще было сложно удержать прицел. Моя мишень находилась слишком далеко, и я вообще не надеялась куда либо попасть.

— У тебя рука ходит, — сказал Серафим и выпрямил мой локоть. Он стоял позади меня, совсем близко. Его свободная рука лежала на моем животе, ласково прижимая к себе.

— Давай тогда начнем с простой задачи, — решил за меня Серафим и вытянул свою руку, на которую я смогла опереть запястье с пистолетом. Можно сказать, я была продолжением его руки, а Серафим умело навел на цель. — Готова?

— Наверное, — искренне призналась я. — Даже понятия не имею к чему мне готовиться.

— Нажимай.

Я послушно надавила на спусковой крючок. Пуля вылетела с такой силой, что в мою руку пошла отдача от выстрела, и если бы не уверенная хватка Серафима, я бы откинула запястье вверх.

— Ох, — выдохнула я удивленно, а это очень тяжело.

— Не просто, — ответил Серафим и я почувствовала по голосу, что он улыбается. — Оружие вообще штука непростая. С ним надо уметь обращаться. Оно не любит никакой халатности. Давай посмотрим насколько ты меткая.

Я закатила глаза к потолочным перекрытиям крытого навеса. Ну какая меткость? Для меня это все было развлечением. Вряд ли я когда-нибудь снова возьму оружие в руки.

— Ты хотел сказать — твоя меткость, — поправила я профессионального стрелка.

Серафим подмигнул мне и посмотрел на монитор. Камеры у мишеней быстрого выхватили мою. Серафим нажал пару кнопок, и картинка на экране максимально приблизилась. Пуля попала в самый край черной зоны. Получается, почти в яблочко.

— Ну вот, а ты переживала. Смотри, — указал мне на метку выстрела Серафим.

— Это выстрелил ты! — улыбнулась я. — Мне чужие победы не нужны.

Он тоже улыбался, губы то плотно сжимались, то расслаблялись — смеется надо мной. Я же все вижу! Я не опускала свой взгляд. Серафим прищурился одним глазом и не ответил:

— Да мне такие косые выстрелы тоже не нужны в резюме.

— Ах ты! — рассмеялась я и стукнула его по плечу кулачком. Нет, но это же надо быть таким грубым и изъявительным.

Он перехватил мой кулачок и поцеловал его, глядя мне прямо в глаза, а у меня за эту секунду все опять внутри перевернулось, распалась на части и снова собралось в невероятную новую форму. Я будто переправлялась внутри во что-то другое, какую-то новую Арину, которой ужасно хотелось быть рядом с этим оборотнем.

Серафим смотрел на меня не отрываясь, и я впервые увидела как его человеческий зрачок расширяется, как медленно разгорается желтым волчьим цветом серая радужка. Сейчас проступал его Зверь. Выходил из глубины с какого-то другого слоя его тела. Я заметила, что лицо тоже немного заострилось, а вокруг разлилась сила. Да, сила. Вот как я чувствовала все это. Серафим стал будто мощнее, страшнее. Уже не человек. Я не могла отвести взгляда, впитывая каждое крохотное изменение в нем. Запоминая.

Он наклонился ко мне, резко притянул, и жадно впился в губы.