секцию бизнес-класса. На улице начало смеркаться. Как оказалось, крушение, спасение и последующие разборки заняли много времени. Салон был залит мягким вечерним светом из иллюминаторов, белые кожаные кресла окрасились в нежный розовый. Странная нехарактерная для самолёта тишина настораживала.

— Иди, я сейчас, — Демид махнул в сторону.

Софья дошла до своего кресла, погладила подлокотник. Солнце из иллюминатора слепило глаза. Горизонт сиял широкой полосой света — закат незнакомого мира.

Демид появился, стремительно подошёл, протянул Софье бутылку воды и запакованный бутерброд:

— Держи, — потом плюхнулся в кресло, вытянул ноги на мягких подушках, забросил руки за голову и прикрыл глаза. — Господи, цивилизация! Наконец-то!

— Вы человек цивилизации, Демид Евгеньевич?

— На сто процентов.

— Забавно, — Софья опустила спинку кресла и тоже выдвинула секцию для ног, устроилась поудобнее.

Демид приоткрыл глаз и повернулся к ней:

— Что забавного?

— Ну, — Софья поправила подлокотник, — иногда ты совсем не кажешься цивилизованным.

— Это потому что ты неправильно понимаешь слово "цивилизация". Тебе кажется, что построив города и внедрив правила, люди стали лучше и порядочнее. На самом деле, они остались такими же дикими, но надели маски, что спутало все карты.

— То есть у нас с тобой первобытная война на выживание? — спросила Софья. Тишина природы вокруг, залитая вечерним светом трава, поющие птицы — все это как-то особенно располагало к откровенному разговору. — Раз мы конкуренты, — добавила она.

Чернов молчал долго. Софья подумала, что не ответит.

— У меня война, — кратко сказал он. Что-то было в его тоне такое, отчего у Софьи по спине пробежали мурашки. — Но не с тобой.

Затем он повернул голову и голосом, в котором сквозила горечь, добавил:

— А ты лишь солдат, который служит не тому генералу. На войне солдаты погибают.

Демиду было жаль губить ее, и у него хватало ресурсов, чтобы позволить себе потакать данной слабости. Только благодаря своему хрупкому исполнительному директору "Хвост кометы" ещё был на плаву и имел клиентов. Но сообщать это Софье он, разумеется, не собирался.

— Я служу себе и своим принципам, — начала спорить Софья.

— Эти принципы включают в себя подкуп патентной службы?

Опять двадцать пять — Чернов взялся за старое.

— Мы никого не подкупали.

— Ну нет, — Демид лег на бок и приподнялся на локте, прядь темных волос упала ему на лоб. — Эту ерунду, мадам Светополова, я уже слышал. Так что либо раскрываем карты, либо разговору конец. Рассказывай, как все было.

— А что тут рассказывать? — повернула к нему голову, Чернов был хорош с вечерней щетиной, особенно над изогнутой верхней губой и на скулах. Это делало его грубым и милым одновременно. Привлекательным.

"Если мужчина показался тебе вкусным, то без промедления пробуй," — утверждала Натали. — "Это первый признак того, что вы совместимы на генетическом уровне".

— Сонь, мы сейчас не дома, и, как некоторые настаивают, даже не на нашей старушке Земле. Может, один раз скажешь правду?

— Дим, — она тоже подвинулась, подперла голову ладонью, — я не понимаю, о чем ты. Помнишь, на празднике, когда мы поругались, что я сказала? Что ты украл нашу технологию, что нам будет тяжело, но мы выкрутимся. Стала бы я заявляться и устраивать это представление, если бы знала, что патент наш?

Его зеленые глаза чуть прищурились. Несколько мгновений Чернов изучал ее лицо, искал признаки неискренности:

— Не знаю.

Софья прикусила губу:

— Не знаешь? Серьезно? А мне казалось, что ты успел узнать меня хотя бы отчасти?

Он знал ее вкус на языке, знал, что ее теплое тело пахнет, как ванильное мороженое, и что даже малая порция этой женщины способна вызвать у него ломку, как у закостенелого наркомана. Которая, оказывается, запускалась триггером "Дим", сказанным ее голосом и ее губами.

— Если я поверю тебе? — настороженно ответил он. — Ты расскажешь, как вы изобрели линзу?

— А ты расскажешь, с кем воюешь?

— Вот что бывает, когда свяжешься с закостенелой переговорщицей, — улыбнулся он.

— Спасибо, товарищ Чернов, — она приподняла бровь. — Так расскажешь?

— Идёт.

— Ты первый, — Софья устроилась поудобнее.

— Ну, нет, — Демид сел, сложив ноги крест на крест, вскрыл упаковку с бутербродом. — Сначала ты.

Софья пожала плечами:

— Ок. Я пришла, когда "Хвост кометы" начал терять клиентов. Отрицательная динамика накапливалась, никак не получалось остановить ее. Тогда я запустила анализ рынка и выбрала узко сегментированную целевую группу, на которую поставила задачу создать новый продукт. Самое интересное, что по теории вероятности у конкурентов было лишь пять процентов попасть в ту же аудиторию, а с таким же продуктом — только один процент. Ума не приложу, как тебе удалось это сделать.

— Ну, тут просто — у меня украли чертежи. И превратили в твой новый продукт.

Она нахмурилась:

— Какие чертежи?

— Расчеты графена. Я говорил, что сам его изобрел. Если хочешь, прямо сейчас нарисую тебе все до последнего нанометра.

Софья внимательно вгляделась в его глаза.

— Нарисовать? — переспросил он.

— Не надо, — шепнула, проводя ревизию в памяти.

Где и когда она впервые увидела проект графена? Петр тем утром сообщил, что собственник приехал в офис, и у него хорошие новости. Чуть позже Евгений Анатольевич представил Софье проект линзы. Учитывая, что тогда он ещё курировал одну из команд разработчиков, это было вполне правдоподобно.

— С чертежом я впервые познакомилась в кабинете нашего собственника, — прошептала она.

— Вензель видела в правом верхнем углу?

Покачала головой:

— Нет, лист был оторван. Я ещё удивилась. У нас в компании строгие требования к оформлению документации.

— Там находился мой логотип.

— Не может быть.

— У меня украли чертеж, говорю тебе. Мне теперь нечего терять.

Софья повела плечами, прогоняя озноб. Неужели она столько лет работала над проектом, который был украден?

— Если я поверю тебе, — прошептала едва слышно. — Это будет означать, что последние три года моя жизнь была фарсом. И что человек, который поверил в меня, помогал мне в обучении и по-отечески воспитывал, — лжец.