Демид тяжело вздохнул:

— Он не такой хороший, как ты думаешь, Соня. Тебе не стоит доверять ему.

Софья отвернулась к иллюминатору. Солнце почти село. Сумрак проглотил долину. Никаких фонарей не было. Только звёзды освещали взлётную полосу и акры свободной от человеческого вмешательства земли. Чернов сегодня вел себя странно, защитил и поддержал. Она начинала доверять ему, как бы глупо это ни было. Евгению Анатольевичу она тоже доверяла. Он был тем мужчиной, который когда-то приехал к магазину на BMW и поговорил с ней. После этого она стала приходить ежедневно в одно и то же время. Он приезжал часто и начал узнавать девчонку из интерната. Софья просто наблюдала, не говорила с ним, не попрошайничала. Ей нравилось смотреть на чужую жизнь, которая так не походила на ее собственную. Это давало надежду, что бывает по-другому, и силы двигаться дальше.

— При каких обстоятельствах вы бы взяли меня на работу? — однажды осмелилась подойти и спросить она.

Евгений Анатольевич тогда усмехнулся и сказал, что только с красным дипломом Московского государственного университета. Планка была установлена. Весь дальнейший путь Софьи по жизни оказался предопределен. Завершив обучение, она принесла диплом в "Хвост кометы". Ее взяли. На место курьера, правда. Но это была зацепка. Дальше она просто-напросто продолжила делать то, что делала всегда, — наблюдать и анализировать. Слушая разговоры в кулуарах, читая документы, которые надо было доставить, она вникла в суть вещей и придумала, как можно вырваться вперед. Молодость ума и нестандартный взгляд на дело оказались таким необходимым спасением для компании. Евгений Анатольевич, который к тому времени уже много болел, принял решение отправить девушку на презентацию оптики на Санкт-Петербургском экономическом форуме. Она выступила блестяще и привезла несколько крупных контрактов. Тогда он послал ее и на следующую отраслевую конференцию. История повторилась. И Евгений Анатольевич задумался, не поставить ли Софью своим заместителем, начал приглашать ее на заседания совета директоров. Там, собственно, и раскрылись ее таланты. Идеи Софьи были революционными, прорывными и часто сначала вызывали шокированное молчание, а потом интенсивное обсуждение. Так Евгений Анатольевич принял решение рискнуть и назначить исполнительным директором совершенно не того, кого обычно выбирали в таких случаях. Софья не разочаровала его.

— Когда человек, которому ты безоговорочно должен доверять, подводит тебя, — хриплый голос из темноты салона отвлек ее, — бывает очень больно. Но это очищающая боль. Она делает тебя мудрее.

Чернов был уже погружен в мрак. Софья видела только его профиль на фоне ещё не до конца почерневшего неба. У Демида был прямой нос, длинные ресницы и выдающиеся губы, которые умели не только говорить умные и глубокие мысли, она помнила. Красивый гордый профиль смелого самодостаточного мужчины. Другой, более слабый, не рискнул бы поднимать столь сложные темы.

— Тебе приходилось испытывать такую боль? — тихо сказала Софья.

— Разумеется.

— Расскажешь?

— Нет.

Софья тяжело вздохнула:

— Ну, хорошо. Тогда твоя очередь. С кем же ты воюешь, если не со мной?

Демид нахмурился, отвернулся к иллюминатору.

— Ты обещал, — напомнила Софья.

— Так с ним и воюю.

— С кем — с ним? — не поняла она.

— С твоим боссом.

— Почему только с ним? Он же не единственный твой конкурент.

Чернов громко выдохнул:

— Он единственный, Сонь. Я хочу уничтожить его, под корень извести его компанию так, чтобы ни одного ростка не могло появиться после того, как я пройду по развалинам "Хвоста кометы". Тебе стоит уйти до того, как это случится.

Софья содрогнулась в ознобе. Такой чудовищной и страшной искренности она от Чернова не ожидала.

— Почему? — спросила едва слышно. — Что он тебе сделал?

— Он мой отец.

— Что?! Ты же Демид Евг…

Чернов повернулся и посмотрел прямо на нее. Молча.

— Евгеньевич, — закончила она, пребывая в полном шоке.

Боже, да вот откуда это влечение к нему. Парень — сын своего отца, такой же деловой, хваткий, резкий, решительный, но моложе, сильнее, оттого бесстрашнее и резче.

— Мерзавец бросил маму, когда она узнала, что ждет ребенка. Не захотел уходить от жены. Это разрушило бы бизнес — ее семья инвестировала в него. Маму уволили с работы — она была незамужней учительницей. Пороку в стенах школы не место, — Демид мрачно усмехнулся. — Наученная, она молчала и какое-то время работала в другой школе. Потом живот стал слишком заметен, и ее снова уволили. Дальше было тяжелее.

— А родители?

— Отказались от гулящей дочери. Тогда были такие времена. Позор семьи.

— Ничего себе.

— Не знаю, как она выбралась из всего этого. Мама никогда не рассказывала. Но у нее очень натруженные руки. Я любил смотреть на них в детстве.

Софья подумала про Лидию Ивановну, добрую лучезарную женщину, никогда не подумаешь, как много ей пришлось вынести в жизни. А ведь она могла сделать аборт или отдать ребенка в интернат, но вместо этого выбрала нелегкую жизнь.

— У вас с отцом разные фамилии, — сказала, все еще пребывая в шоке.

— Да, у меня фамилия мамы.

Софья покачала головой. Чудовищность ситуации открылась перед ней во всей своей неприглядности. Отец решил пожертвовать сыном и отказаться от него ради бизнеса. Мальчик вырос таким же сильным, как отец, и решил отомстить, разрушив этот самый бизнес. С ума сойти.

— Ну что, все еще не веришь, что твой босс украл мой чертеж?

Софья моргнула. История становилась все более отвратительной.

— Теперь я даже не знаю, что думать.

Демид вздохнул:

— Понятно. Давай тогда спать. Я просто с ног валюсь.

У Софьи тоже слипались глаза:

— Спокойной ночи, Демид.

— Дим, — сказал он.

— А?

— Скажи "Спокойной ночи, Дим".

Софья улыбнулась:

— Только если ты скажешь в ответ "Спокойной ночи, Соня".

Он тоже улыбнулся:

— Заметано. Спокойной ночи, Соня.

— Доброй ночи, Дим.

Он потянулся, как кот:

— То, что доктор прописал, — затем развалился в кресле, будто поверженный тигр, и уснул.

Софья глянула на Демида. Его ноги были слишком длинными, а плечи