Вздрагиваю, откидывая сладкий дурман. Бегу по проложенной Следопытом дорожке, пока не нагоняю Мелони. Совсем чуть-чуть подросшую, безжалостно обкорнанную чьей-то рукой. Потирающую шрам на виске и шипящую сквозь зубы:

— Взяла с собой обузу, тоже… Давай двигай, так до завтра не управимся.

Молча киваю и вновь погружаюсь в бег по бескрайнему травянистому простору Единорожьей Долины. Простирающейся от северной границы Ракканта до южных пределов Акантора.

В преданиях говорится, что некогда Глубинница Морвила начала насмехаться над Травницей Элейсой, говоря, что та никогда не сможет познать ширь и свободу моря. И Травница сотворила своё Море Трав — прямо посреди Кайетты. Вырастив для этого вечнозелёное растение с дивным запахом и длинными тонкими косами, стелящимися по воздуху. Растение, которого нет нигде в Кайетте, кроме Единорожьей Долины — потому что именно единорогов, своих друзей и спутников, Травница пригласила жить в своём Море.

Каждый стебель элейса благословенного — словно тонкая, стройная девушка, волосы которой распущены и летят по ветру. Мелони отмахивает милю за милей — мерной, ровной рысью охотницы. Иногда замедляется, сворачивает или начинает рыскать в траве. Потом непостижимым образом берёт новое направление — и всё начинается сначала.

Нынче с утра невыносимая Арделл бросила коротко:

— Мел, глянь, что там с обожжёнными единорогами в Море Трав, потом вызывай меня. Лайла пока что нет, а там кто-то из огнедышащих. Так что возьми с собой господина Олкеста. Если, конечно, он пожелает.

Силы Единого — как будто я мог бы отказаться. Несмотря на то, что мое обучение еще не закончено: я в питомнике неполные две девятницы.

Но это возможность наконец побыть наедине с Мелони — вдали от постоянных клеток, окриков, смешков, вопросов, шепотков, рыка, воя… от бесконечной суеты обучения, уборки, изматывающих знакомств и чуждых разговоров. Побыть с ней в Море Элейсы, в Единорожьей Долине, той самой, куда мы летом и осенью выезжали из Драккант-касла.

Теперь мне кажется, что невыносимая Арделл усмехалась, когда предлагала мне эту пытку.

Пошёл третий час изматывающего бега в море высокой травы под осенним солнцем. И Мелони не намерена останавливаться. А если всё-таки останавливается, то ведёт себя так, будто не было ничего не было.

Девочки, ныряющей в душистые травы. Упоённо играющей в следопыта. Затаившей дыхание перед табуном пасущихся единорогов. Благоговейно гладящей серебристого самца, которого я подвёл к ней поближе…

Эта оглядывает море трав с сурово поджатыми губами. Обмахивает пот с лица раздражённым жестом. Цедит сквозь зубы короткие, резкие, поясняющие фразы:

— Следы копыт. Драккайны не видно. Ч-чёрт, не по воздуху же она сюда…

— Единороги отсюда держатся подальше. Заходят, но только поодиночке. Испугались.

— Может, вообще не драккайна, а какой-нибудь браконьер-придурок. С амулетом Огня.

Мы выслеживаем драккайну в Единорожьей Долине — звучит как причудливая сказка.

— Это не может быть феникс?

— Пропалины непохожи. И феникс не стал бы убивать единорогов. И нападать на этих… как их назвать.

Отдыхающие семьи. Влюбленные пары. Те, кто всегда приезжает в Травяное Море — насладиться ароматами и полюбоваться на единорогов. Нормальные люди — вот как они называются, Мелони.

Мы такими были не так уж давно.

— И феникса видно, а эта тварь…

Хитрая тварь, которая подкрадывается к единорогам и обжигает их. Распугала табуны и ночью подожгла пару летних шатров отдыхающих. Егеря Единорожьей Долины не видели тварь ни разу и поделились кучей версий: виверний, огненная лисица, кербер…

Но Мел хмыкнула во время одной из остановок:

— Атархэ поставлю — это драккайна. Вир её знает, чья это помесь — может, кербер или игольчатник. А то может, алапард. Но драккайны так действуют.

Мы ловим драккайну в одном из величайших заповедников Кайетты — в Великом Море Элейсы. Пробираемся по полузаросшим тропам единорогов. Раздвигаем руками гибкие, податливые стебли. Тонем в терпких волнах ароматов. И я стараюсь держать дыхание, отмахиваюсь от длинных, зелёных кос элейса благословенного, лезущих в лицо.

И от памяти, которая тут, совсем близко — рукой можно дотянуться.

Память о смешной девчонке, играющей с блестящим клинком.

— Глянь, Морковка, это мой атархэ! Мастер делал, по особому заказу. Да потрогай, красивый? На будущий год уломаем папашу тебе такой же…

О девчонке с серыми глазами, в которых плещется смех. Будто солнце играет на речных водах.

— Чего? Я — порежусь? Во, смотри! Над ладонью завис! Папаня говорит — через годик будет полный контроль.

И нужно не замедлить шаг. Не крутить мучительно головой по сторонам. В бесплодных поисках: где же, где же эта девочка? Может быть — её поглотило жадное вечнозелёное море? Может — его покровительница, Великая Элейса, сейчас смилуется и отдаст мне ту, которую я любил? Раскроет волны и вернет — сонную, зачарованную…

Только вот сероглазую девочку захлестнуло что-то, что страшнее.

— Пухлик быстрее ползает!

Мелони досадливо топает ногой, поджидая меня на небольшой проплешине, где осенняя пожухшая трава коварно вторгается в заросли зеленого велейса. Рядом с травой разрослись кусты и стоит пара звенящих золотом ясеней. Журчит ручеек, спускающийся дальше, к речке.

Мелони сердита не на меня. На отсутствие знаков. Я знаю этот взгляд, которым она сверлит свою Печать. Исподлобья, упрямый: ты что, совсем дурная, да? Ты почему не выполняешь то, что от тебя требуют?

Мне так хочется приободрить её. Вызвать хоть на миг вместо этой незнакомки — прежнюю, настоящую Мелони Драккант. Которая как-то призналась мне: «Если б где жила, так это только тут». И дышала бы благоуханием элейса, и наблюдала бы за единорогами — чистыми, любопытными и прекрасными. Немного капризными, но платящими искренней любовью за добро.

— Эй, Мелони… смотри, единорог.

Единый с небес всегда следит за нашими мыслями. Кто как не он послал этого красавца — высокого и слегка серебрящегося там, у берега реки.

Мелони пренебрежительно фыркает себе под нос и возится с фляжкой. Но я теперь знаю, что делать.

Единорог смотрит, как я подхожу. В этом древнем заповеднике они совсем не боятся людей. Нет безумцев, которые стали бы охотиться в Благословенном Море Элейсы-Травницы.

В спину мне летит пренебрежительное «И куда тебя понесло?» — и по тону ясно, — насколько Мелони расстроена на самом деле. Иначе непременно подошла бы к единорогу: познакомиться, угостить, посмотреть, не болен ли, нет ли шрамов.

И я знаю, что ей станет легче. Когда я подведу его к ней, как в старые времена. Когда она погрузит пальцы в чёрную шелковистую гриву. Огладит рубиново-алый рог. Пройдется по спине, которая отливает почти что каменной зеленью…

Единорог теперь поднялся по