Он крепче сжал ее подбородок, закипая от гнева.

– Дело не в том, что я разочаровывался в тебе. Я боготворил землю, по которой ты ступала. И я был готов на все, лишь бы сделать наш брак счастливым. Но ты охраняла свою территорию, Диана, и сбежала, когда дела пошли плохо.

– Такого не было.

– Именно так и было. – Кобурн отошел. – Что я должен был сделать, чтобы ты почувствовала себя защищенной?

– Ты мог бы не встречаться с женщинами! Ты мог бы сдержать свою похоть, Кобурн, если бы хотел убедить меня в том, что я что-то значу для тебя. Что меня нельзя заменить так же легко, как ты менял своих красоток.

В глазах у него помутилось от ярости.

– Но ты сама ушла от меня. Я пытался дозвониться до тебя. Я пытался наладить с тобой отношения, но ты не желала со мной разговаривать. Ты не имеешь права обвинять меня в измене.

– Прошло всего несколько недель! Не успела я уйти, как ты спал с другими женщинами.

– Послушай, ты не права. Я не помню, сколько прошло времени, но я пытался поговорить с тобой пять раз, и только после того, как ты наотрез отказалась общаться, я переспал с женщиной.

Диана заморгала, потом отвела глаза.

– Надеюсь, она была хороша, Кобурн. И удовлетворила твои сексуальные потребности, которые тебя поработили.

– Я предпочел бы удовлетворять их в браке, но у меня не было выбора.

Отвернувшись, Диана облокотилась о перила и глубоко вздохнула.

– Перетряхивая эти подробности, мы не придем к соглашению. Это нам не поможет.

– Кто знает? Если мы выложим карты на стол, может быть, у нас возникнет какая-то ясность.

– Вряд ли.

Диана устремила взгляд на горизонт, где медленно садилось солнце, и море готово было поглотить его. Кожа ее казалось очень бледной, плечи были воинственно подняты, губы горько сжаты.

– Нам надо поесть, – отрывисто произнес Кобурн. – Мы можем продолжить разговор после ужина.

– Я не голодна. Наверное, я сразу отправлюсь в постель.

– Ты должна поесть, – отрезал он. – Теперь ты не сможешь убежать от того, что тебе не нравится. Мы должны посмотреть правде в лицо.

Что-то мелькнуло в ее глазах, но она не стала спорить. Диана понимала, что должна беречь силы для ребенка. Кобурн придвинул ей стул, и она уселась за освещенный свечами столик, который накрыла для них Люси. Он сел рядом с ней. Диана взглянула на стул, стоящий напротив, и Кобурн мысленно улыбнулся. Создание комфортной обстановки не входило в его планы.

– Нам надо купить подходящий дом, – заявил он, налив воду себе и ей. – Я слышал, что неподалеку от моего дома продается таунхаус. Там есть двор. Может быть, стоит поехать взглянуть на него?

Рука Дианы, протянутая к стакану с водой, застыла.

– Я не хочу жить в Челси.

– Дом за пятнадцать миллионов долларов тебя не устраивает?

– Нет, если я, гуляя в парке, рискую наткнуться на твою бывшую любовницу.

– Мои бывшие подружки не разгуливают по парку в середине дня.

– Я не буду жить в Челси.

– А я не буду жить в Ист-Сайде. Может, поселимся на нейтральной территории?

Люси поставила на стол салат. Диана наконец-то улыбнулась, кивнув ей. Но улыбка исчезла, как только Люси ушла.

– Мне надо подумать. Главное – недалеко от центра, чтобы мне было удобно добираться до работы.

– Ты не будешь работать. По крайней мере, лет пять.

– Ты решил это за меня? – Диана взмахнула вилкой. – Я не могу бросить карьеру, Кобурн. Четырнадцать лет я потратила на то, чтобы стать хирургом. Может быть, ты будешь сидеть дома, а я пойду работать?

– Я только что назначен генеральным директором огромной корпорации. А ты обязательно вернешься на работу, но сначала ребенок должен подрасти. Начнешь работать, когда он пойдет в школу.

– В школу? Моя карьера будет разрушена. Разве мне разрешат оперировать после такого перерыва?

– А что ты предлагаешь? Хочешь, чтобы нашего ребенка растила няня?

Щеки Дианы вспыхнули.

– Не знаю.

– А я знаю. У меня было много нянь. Отец работал дни напролет, а мать все свое время посвящала благотворительности, как и подобало жене политика. Я не позволю, чтобы наш ребенок рос в такой обстановке. Мы должны эмоционально и физически быть рядом с ним.

Диана стукнула по столу кулаком:

– Этого не случится.

– Нет, случится. Работа поглощала тебя целиком.

– Я могу работать неполный день.

– А разве такое бывает у хирургов? Тебе позвонят в два часа ночи – и ты помчишься в клинику. Будь реалисткой, Диана.

– Кобурн…

– Тебе придется трезво оценить свои возможности. Прямо сейчас.

Заморгав, Диана уставилась на тарелку. Кобурн был изумлен. Она плачет? От гнева или от чего-то еще?

Она взглянула на него – и он все понял.

– Неделю назад я обнаружила, что жизнь моя безвозвратно изменилась. Я отказалась от мечты поработать в Африке и согласилась жить с тобой в браке ради нашего ребенка. Но если ты будешь на меня давить, то я уйду сразу же, как только мы приедем в Нью-Йорк, и ты будешь разговаривать со мной через адвокатов.

Он взглянул на ее воинственно вздернутый подбородок. На яростный блеск в глазах. Да, она сделает это.

– Хорошо, – сказал Кобурн, подняв руку. – Не буду на тебя давить. Но дом нам все-таки надо искать. Найти подходящее жилье в Нью-Йорке – на это нужно время.

– А мне нужно время, чтобы все переварить. Мне надо прийти в себя.

Кобурн больше не стал мучить ее серьезными разговорами и начал непринужденно болтать о всяких мелочах, попутно следя за тем, чтобы она хорошо поела. Диана съела свою порцию, и, когда подали десерт, глаза ее стали слипаться. Казалось, она может уснуть на стуле. Кобурн встал:

– Тебе пора спать. Если что-то понадобится, я буду рядом.

Нахмурившись, Диана поднялась – и вдруг покачнулась. Он мгновенно подхватил ее под руку.

– Что случилось?

Она глубоко вздохнула, лицо ее побледнело.

– Я слишком резко встала.

– И часто с тобой это случается? – встревоженно спросил он.

– Вестибулярный аппарат немного подвел.

Сделав несколько вздохов, Диана высвободилась, но все равно стояла с трудом. Тихо выругавшись, Кобурн подхватил жену на руки и, невзирая на протесты, понес ее наверх, мимо Люси, которая, наверное, подумала, что сейчас у них будет горячий секс до самого утра. Он тоже хотел бы этого.

– В этом нет необходимости, – пробормотала Диана, когда Кобурн, открыв плечом дверь, внес ее в комнату. Посадив на кровать, он продолжал ее поддерживать.