class="p1">— Тебе стоит сесть. У меня к тебе есть несколько вопросов, — не смотря на неё, произнес аристократ. Его взгляд был устремлён на языки пламени в камине.

Девушка наконец-то отпустила несчастный подоконник и уверенно шагнула в его сторону. Она была убеждена, что после ужина он трахнет её, а затем вернёт в бордель.

Но у Драко были совершенно другие мысли. Ему было интересно только одно, о чём он и хотел поговорить.

Гермиона неуверенно остановилась между диваном и креслом, и в последний момент решила присесть в кресло. Она боялась его. Драко видел боковым зрением её мелкую дрожь по телу.

— Как это случилось? — решительно спросил он.

— Я не могу рассказать, это запрещ…

— В моём доме нет для тебя запретов. А борделя для тебя с этой минуты не существует. Поняла меня? — он взглянул на неё. Он злился, что она до сих пор не поверила в его слова и в признании в любви. Чёрт побери, он первый раз в жизни сказал «Я тебя люблю». Да ещё кому?! Грязнокровке Грейнджер! Разве этих слов было недостаточно? Что от него она хочет? Девушка вжалась в кресло и боялась даже пошевелиться.

— Ты туда не вернешься. Тебя никто не тронет, пока я рядом, — уже спокойнее произнес Драко. Затем он полностью развернулся в её сторону и, сложив руки в замок, уперся в них подбородком. — Продолжим. Как это случилось?

Гермиона молчала. Она изучала его лицо. Боялась увидеть что-то, что заставит её сомневаться в ближайшем рассказе. Невольно поерзав в кресле, девушка уселась поудобнее. По её взгляду Драко понял, что ей нечего терять.

— Пять лет назад, когда тебя посадили, а Гарри взяли работать в Министерство, я пыталась попасть туда же. Моё место уже было готово в Отделе регулирования и контроля за магическими существами. Я должна была сражаться за права домовых эльфов… — выдохнув, произнесла Гермиона. В этот момент в комнате появилась Пинки. Она принесла поднос с салатом, картофелем и кусочками мяса. Поставив блюда на стол, домовой удалился также быстро, как и пришёл.

— Продолжай, — не обращая внимания на эльфа, произнёс Драко. Его руки то сжимались, то разжимались.

— Но потом появился он. Он применил на Гарри Обливиэйт и удалил меня из его воспоминаний. Я помню тот день, когда это произошло. Мы с Гарри шли по аллее и случайно завернули в Тёмный переулок. Он был не один, там были ещё несколько человек. Пока он стирал Гарри память, они держали меня. Я пыталась вырваться, кричать, но безуспешно. Когда он закончил все дела с Гарри, он обернулся в мою сторону. Я ещё никогда не видела столько злобы в этих глазах. Он разломал мою палочку. А затем — сломал и меня. Когда меня приволокли в бордель, я ещё не знала, что от меня потребуется. Меня просто втолкнули в третью комнату и заперли её. Я пыталась выбить дверь, но… Ты знаешь, я никогда не владела большой физической силой.

— Не скажи, я помню, как на третьем курсе ты зарядила мне в нос, — серьёзно сказал Драко, а в душе он даже улыбнулся этому воспоминанию. Какими же они были придурками. Ему пришлось тогда вправлять нос, так как Грейнджер его сломала.

— Прости, — тихо сказала Гермиона и опустила голову.

— Продолжай.

Девушка вздохнула и взглянула на огонь в камине.

— А потом пришли какие-то люди из Министерства. Я их никогда не видела в отделах. Я была не в многих, но всё же мы должны были хотя бы раз пересечься в Главном зале. Меня лишили магии, и тогда я почувствовала, что пропадаю. Гарри не помнил меня, друзья тоже вряд ли вспомнили бы. Родителям я сама стёрла память. Меня никто бы не стал искать. А затем на следующий день он опять пришёл. В его борделе существовало одно обязательное правило. Он был не только Главным, но и кем-то на подобии кадебериза. На Востоке в древние времена они выполняли только одну функцию — лишали невинности девственниц. И за Главным оставался первый раз.

— Погоди, но ведь ты была… кхм, девочкой, когда мы с тобой переспали, — Малфой немного завис. Неизвестно от чего — от «мы» или того, что её невинность была ложной.

— Да, нам восстанавливают девственную плеву перед каждым новым клиентом. Сначала это делали в маггловских клиниках. Эта операция называется гименопластика. Потом, когда это стало слишком затратно для борделя, они восстанавливали нас с помощью магии.

— Сколько их было? — вопрос мог касаться как людей, которые делали это с ней, так и тех, с кем она переспала. Драко было сложно не путаться в злости и ненависти к людям, которые сделали с ней такое. Сейчас ему было неважно, что перед ним сидит Гермиона Грейнджер, бывшая заучка и экс-мисс ненавистная сука. Важным было то, что они позволяют себе делать эти вещи с простыми девушками.

— Много. Я не помню. Все эти пять лет обернулись для меня одним кошмарным днём. И когда… Когда несколько дней назад ты вошёл в мою комнату, я тебя даже не узнала. Свет там был не слишком яркий, сам помнишь. Уже когда ты приблизился ко мне, я осознала, кто стоит передо мной.

— Страшно было? — с улыбкой спросил Драко. Гермиона перевела взгляд на него и еле заметно кивнула.

— Потом уже было не так страшно. Я просто смирилась с тем, кем я стала и где нахожусь.

Воспоминания больно сдавили Драко в районе паха. Он вспомнил каждый жест, каждое прикосновение, каждое движение, каждый её стон и вздох.

— А ты стала развратнее, чем в школе, — решил пошутить Малфой, но осёкся, когда встретился с её растерянными глазами. — Это не упрёк, мне нравится.

Девушка слабо улыбнулась и кивнула. Её глаза продолжали бегать по комнате. Особенно во время рассказа. Она боялась на него взглянуть как-то неправильно.

— Ты так и не назвала имя того, кто это сделал.

— Драко, я боюсь. Послушай, я не уверена, что ты сможешь мне помочь и то, что я сейчас тебе рассказываю, может привести меня к очередному наказанию.

— Чем тебя били? — вдруг вспомнив о ранах на спине девушки, спросил Малфой.

— Круцио.

Перед глазами Драко всплыла нелепая и жуткая картинка. Он видел, как обнаженная Гермиона извивалась от боли на полу перед каким-то уродом, который наслаждался происходящим. Она кричала. Кричала не так, как тогда, когда её пытала Беллатриса. Ему казалось, что он слышит её крик прямо сейчас, хотя он не видел наказания. Он видел её боль. В отражении её глаз.

— Я упала на разбитое стекло.