брони, но на самой куртке ни одного отверстия. Значит, вы не любите перестрелок и избегаете их. Так зачем же вам громоздкое оружие, если для скрытной стрельбы достаточно арбалета, а для мобильности — обреза? Не отвечайте, это был риторический вопрос. И тут вы приносите мне эту замотанную изолентой двустволку. И можете хоть до самого вечера доказывать мне, что это ваше ружье — я не поверю ни на секунду.

Наблюдательный и умный человек, в очередной раз восхитился я своим собеседником, совершенно не собираясь ему ничего доказывать. Напротив, я в красках рассказал, как у меня появился этот трофей. Максим Максимыч сначала отнесся с недоверием к моим приключениям, но к концу повествования хохотал в голос.

— Вам бы про это рассказ написать! — отсмеявшись, сказал он. — Назовете его «».

— В свое время я мечтал стать писателем. — разоткровенничался я. — Писателем-фантастом. Создавать новые миры, покорять воображаемый космос. Даже начало придумал для первой повести: «Космический десант высадился на Луну». Но кто-то там, наверху, оказался куда более умелым фантастом и в красках изобразил и апокалипсис, и войны, и новый мир. И эту книгу теперь читают все. А я, Максим Максимыч, так и не успел научиться излагать мысли на бумаге. Да и кому это сейчас нужно?

— Ну не скажите. Войны, катаклизмы, эпидемии были в истории человеческой, но рано или поздно все это заканчивалось, а искусство — оно вечно… И да — зовите меня просто Максимычем. Меня так ребята местные кличут, я к этому обращению больше привык. Однако мы заболтались. Вы торопитесь? Как насчет выпить чаю? У меня есть настоящий, свежий. Не то, что было раньше, конечно, но и не сушеная придорожная трава, которой так любят потчевать здесь, на Рынке.

Торопиться мне было некуда. Да и настоящий чай я не помню, когда пил в последний раз. Но было как-то неудобно и я попробовал отказаться, однако старик был настойчив:

— Я живу один. Ко мне часто наведываются по поводу ремонта или усовершенствований каких, общением это не назовешь. А ребята из охраны — те вообще забегут, оставят пушки и таблетки и их уже след простыл. Не подумайте, я не жалуюсь, но когда в процессе работы начинаешь разговаривать сам с собой — это уже попахивает диагнозом! Один только Максим иногда задержится, спросит про здоровье, ну и прочее, и тоже убегает по своим делам.

Разговаривая таким образом, Максимыч достал раритетнейшую вещь — небольшой электрический самовар, налил воды и воткнул вилку в розетку. Заметив мой взгляд, он самодовольно улыбнулся и похлопал по округлому металлическому самоварному боку:

— Везде со мной. Еще с тех самых времен, от деда мне остался. Переезжаю сам, беру его с собой. Могу книги не взять или инструменты какие забыть, а этот самовар не забуду. Чем старше человек становится, тем больше привыкает к вещам. Да не простым, а с историей. Хочу совет дать, раз уж заговорили про это — не привыкайте к вещам, только неприятности наживете. Они держат, заставляют стоять на одном месте. Они делают вас зависимыми. — старик подчеркнул последнее слово.

«А ведь он прав. — подумалось мне. — Взять того же Горюнова, ведь он помыслить свое существование не может без люстр, дорогих автомобилей и дурацких искусственных цветов в кадках. Где среди всего этого он сам?». Но вслух сказать ничего не успел — вода закипела и Максимыч, приглашая меня следовать за ним, с самоваром в руках начал подниматься в жилую комнату.

Он разлил темно-красный напиток по эмалированным чашкам. По комнате сразу распространился терпкий и, казалось бы, забытый запах свежезаваренного чая. Я ждал, пока он немного остынет, и рассматривал комнату оружейника. Узкий диван, стол со стулом, два шкафа с книгами — все довольно просто, но уютно и как-то по-домашнему.

На одной из стен висела та самая коллекция ружей — их действительно было шесть и на мой взгляд, все они были одинаковые.

— Моя небольшая слабость. — сказал Максимыч. — Все они по-своему уникальны, каждый хорош в своем деле, за каждый из них отдана немалая кучка мелка, и каждый экземпляр восстановлен мной до идеального состояния. Взять, например, этот образец 1960-го года. — он снял со стены одно ружье и продолжил с жаром. — Видите эту гравировку — она нанесена вручную. Обратите внимание на дерево — это орех. Не бук, и уж тем более не береза…

Я прихлебывал горячий чай, вполуха слушал восторженную речь старика и рассуждал о коллекционерах. Что за страсть движет ими, чтобы так легко расставаться с полезным ради приобретения бесполезного? Не буду спорить, наверняка каждый из этих натертых до блеска ружей является вожделенным для своего ценителя, но дам гарантию, что далекий от подобных душевных потрясений человек поступит следующим образом: оставит себе одно ружье в лучшем состоянии и с самым распространенным видом боеприпасов, а остальные продаст или обменяет. Я пришел к следующему выводу: развлечение. Эти люди так развлекаются, что особенно актуально сейчас, в отравленном мире, где мало осталось поводов для веселья.

— Ваше ружье, как я уже говорил, тоже достаточно большая редкость. — сказал вдруг Максимыч. — И я заинтересован в его покупке. Если вы готовы с ним расстаться, конечно.

Я не ожидал такого поворота и не сразу нашел, что ответить.

— Если вопрос в цене, то просто назовите ее. — торопливо продолжил он, полагая, что я колеблюсь. — Думаю, я смогу предложить вам подходящую плату. Как насчет десятка мелков и замены этого раритета на что-то более современное? Могу предложить скорострельный и довольно точный МП-5 либо милицейский АКСУ.

Я отметил про себя, что Максимыч сказал именно «милицейский», а не «полицейский».

— Гарантирую, что оружие, которое вы выберете, будет в отличном техническом состоянии.

— Максимыч, перестаньте. Забирайте это ружье безо всякой платы. Это моя благодарность за чай и, как мне кажется, лучшее будущее для него.

Старик заморгал. Теперь настала его очередь удивляться:

— Но позвольте. Так нельзя! У всякой вещи есть цена.

— Мне она досталась бесплатно. — пожал я плечами. — Мел с вас я точно не возьму. Если вы все-таки желаете обменяться, то автомат Калашникова будет отличной заменой для этого ружья. Если, конечно, это не будет для вас лишней заботой.

— Совершенно никакой! — обрадованно ответил Максимыч. — Я подготовлю для вас отличный экземпляр в течение недели. Толя как раз планировал обновить арсенал своих бойцов.

— Толя?

— Да, Толя. Но не советую вам так к нему обращаться. Называйте его, как привыкли, — Человек.

«Макс об этом тоже говорил» — подумал я. И вновь подивился своему новому знакомому. Вроде бы обычный