получить валюту. Вы должны были сообщить обо всех своих иностранных активах в Банк Танзании, и они выкупили бы их у вас за бесполезные шиллинги. Никто этого, конечно, не делал, так что в итоге вы прятали свои активы за границей и надеялись, что никто никогда не узнает об этом, потому что в этом случае вам вынесли бы строгий приговор".

Танзанийские шиллинги не имели особой ценности за границей, поэтому импорт прекратился, что сильно повлияло на образ жизни семьи Ригельс, начиная с завтрака (кенийские торговцы перестали продавать танзанийцам бекон и молоко, потому что у них не было твердой валюты, чтобы заплатить за них). По той же причине из магазинов, принадлежащих азиатам, исчезли западные товары, такие как велосипеды Raleigh или бритвенные станки Gillette; затем стали исчезать и азиатские магазины, поскольку их владельцам нечего было продавать. Проезжая по делам через Бейрут, Ригельс увидел киоск по обмену валюты, который хвастался тем, что готов обменять все, что угодно, и подумал, что сможет получить цену за свои ничего не стоящие банкноты. Я с надеждой протянул свои танзанийские шиллинги, но он сказал: "Нет, нет, нет, нам они не нужны". Это были очень тяжелые времена. Это было сразу после национализации, когда все рухнуло", - говорит он.

Однако не только финансовые условия подталкивали Майкла Ригельса к отъезду. Молодежное крыло правящей партии начало кампанию против западного влияния в танзанийском обществе. В ход пошли выпрямители для волос и мини-юбки, а в газетах регулярно появлялись редакционные статьи, обвиняющие бизнесменов и юристов в пособничестве колонизаторам.

Учитывая то, чем занимались в то время китайские покровители Ньерере, не нужно было представлять, что в Танзании разразится полномасштабная культурная революция, подобная той, которую Мао Цзэдун развязал в Китае, с ее миллионами арестов и ритуальными публичными поношениями образованных и буржуазных людей. Ригельс был и образованным, и буржуазным, а как юрист он имел представление о том, как политизируется танзанийская правовая система, поэтому у него не было надежды на то, что он найдет справедливость, если его когда-нибудь арестуют. "В одном случае мы представляли интересы клиента, которого обвинили в коррупционной попытке подкупить государственного чиновника. По настоянию клиента мы привлекли к ведению дела известного лондонского адвоката, но вскоре после прибытия в Танзанию ему был вручен приказ о депортации. Он попытался оспорить приказ о депортации в суде, но после долгих споров председатель суда откланялся, сказав, что ему нужно обсудить этот вопрос с министром внутренних дел", - говорит Ригельс. "Наш ученый адвокат слегка побагровел лицом и затараторил: "Но, но вы не должны этого делать. Это вопрос права. Вы - верховный судья. Вы должны принимать решение, основываясь на законе". Это ему не помогло. Обсудив вопрос с министром внутренних дел, председатель суда вернулся в суд и сказал: "Ваше ходатайство отклонено". Он улетел на следующем самолете".

Выходя утром из дома, Ригельс все больше беспокоился, что видит свою жену Норму и их мальчика в последний раз. Майкл говорил: "Если меня не будет дома к семи часам, забирай ребенка и убирайся отсюда. Увидимся в доме твоих родителей". Мои родители к тому времени уже вернулись в Великобританию", - рассказала мне Норма Ригельс.

И вот спустя почти ровно десять лет независимости они решили уехать. Они продали свой дом в Дар-эс-Саламе, передали вырученные деньги тому, кто готов был обменять шиллинги на фунты по курсу черного рынка, и отправились обратно в Великобританию. Шел 1971 год. Норма покинула Британию в возрасте шести лет, поэтому она знала о стране, в которую они переезжали, немногим больше, чем Майкл. Но если они надеялись, что их ждет страна изобильной стабильности, то их ждало разочарование.

На самом деле во всей второй половине двадцатого века они вряд ли могли выбрать худшее время для возвращения домой. Инфляция была высока и уничтожала те небольшие сбережения, которые оставались у них после обмена денег. В стране бушевали трудовые конфликты, когда рабочие пытались сохранить свою зарплату в условиях обвала стоимости фунта стерлингов. Электричество и топливо были нормированы, поскольку правительство пыталось сохранить свет. "Мы ненавидели это и родили еще одного ребенка", - смеясь, говорит Норма. Однако в то время было не до смеха. Им приходилось обращаться за помощью к родственникам, и они беспокоились о том, что с ними будет дальше.

Однажды вечером они встретились с другом из Танзании, чтобы выпить. Он покинул Дар-эс-Салам, когда его компания была национализирована, и находился в Великобритании на отдыхе. Выслушав их жалобы, он спросил, не согласится ли Майкл перейти на работу в юридическую фирму, обслуживающую его компанию, которой требовался новый партнер. Но это означало бы отъезд из Великобритании. Можно ли так поступить?

Разумеется, так оно и было. Майкл Ригельс прыгнул в самолет и отправился посмотреть. "Майкл вышел посмотреть, мгновенно влюбился и сказал: "Мы едем", - рассказывает Норма Ригельс. И вот, после двадцати одного долгого месяца, проведенного в Великобритании, они снова собрали вещи и переехали в Карибский бассейн, о котором ни они, ни почти все их знакомые никогда не слышали, - на Британские Виргинские острова. "Когда мы приехали сюда из Танзании, нам показалось, что мы умерли и попали в рай", - вспоминал Майкл Ригельс. "Здесь было так хорошо. И это было очень приятно, когда все не говорили, что ты грязная империалистическая свинья, что через некоторое время надоедает".

Это решение должно было стать судьбоносным не только для них и не только для БВО, но и для всего мира. Побочная линия британского баттлинга должна была сделать еще один шаг в русло мейнстрима.

Британские Виргинские острова - это живописная россыпь из пятидесяти или около того горбов с коралловым окаймлением и белыми пляжами, выступающих из Карибского моря. Самый большой остров - Тортола, крутой, как спина дракона, и покрытый шипастой растительностью. На нем проживает большая часть населения, а также столица Роуд-Таун, которая на момент приезда семьи Ригелей была всего лишь деревней, а сейчас представляет собой разросшийся малоэтажный конурбатор, протянувшийся от порта вдоль узкой полосы между морем и склоном. Христофор Колумб назвал эти острова во время своего второго путешествия в Америку в 1493 году в честь Святой Урсулы и ее 11 000 девственниц - группы (надеемся, мифических) мучениц, массово обезглавленных гуннами в Кельне в четвертом веке. В отличие от других островов, к которым Колумб приплыл в первых плаваниях, Виргинские острова не обладали теми ресурсами, которые привлекли внимание европейцев, однако есть веская причина, по которой Ригельс никогда о них не слышал: они были крайне бедны и впечатляюще безвестны. Британия вступила во