многочисленные проявления неравенства в стране, в том числе резкие расовые различия в ее экономике. В то время как белые люди по-прежнему доминировали в профессиях, люди азиатского происхождения контролировали торговлю. В результате чернокожие африканцы - подавляющее большинство населения - оставались рабочими и фермерами и влачили жалкое существование. Ньерере стремился к равному отношению ко всем расам, но он также был полон решимости дать большинству населения страны процветание, а также контроль над их собственной судьбой.

"Он был бывшим учителем, и его всегда называли учителем, мвалиму. Никто никогда не сомневался в его порядочности; он жил скромно, таким он и был", - говорит Ригельс. "Но он был мечтателем, он очень верил в коммунистический принцип, что все должны работать вместе. У них была такая политика - уджамаа, единство, - и они создали все эти кооперативы. Местные фермеры всегда продавали весь свой урожай индийским посредникам, но Ньерере сказал: "Мы не хотим этого. Вы все отдадите свой урожай в кооператив, а они будут его продавать". [Но] была полная некомпетентность, урожай оставляли на улице, и он гнил, или было много коррупции".

Это было время холодной войны, когда мир был поделен на коммунистов и капиталистов. Поначалу казалось, что Ньерере останется в дружеских отношениях с Западом. Во время государственного визита в Вашингтон в 1963 году президент Джон Ф. Кеннеди сравнил его с Джорджем Вашингтоном как отца-основателя собственной нации. Но жесткие принципы учителя неоднократно вступали в конфликт с рефлекторным покровительством Запада к бывшим колониям: он рассорился с Западной Германией из-за дружбы с Восточной Германией; он рассорился с Великобританией из-за ее неспособности наказать восставших расистов в Родезии; он рассорился с Соединенными Штатами после, кажется, немного фарсового недоразумения из-за фигурального использования слова "боеприпасы", которое привело к высылке дипломатов "титул за титул". Он предоставлял убежище боевикам, боровшимся с колониализмом в Конго и Мозамбике, что не добавило ему доброты в отношениях с Бельгией и Португалией.

Его принципы были непреклонны и во внутренней политике. Он распустил армию после мятежа и восстановил ее из ничего. Когда студенты в Дар-эс-Саламе протестовали против того, что правительство требовало от них проходить национальную службу и платить специальный налог в размере 40 % с их доходов после окончания университета, он заставил половину из них выгнать. Он национализировал банки, что отрезало страну от лондонских денежных рынков, лишив компании наличности, необходимой им для продолжения работы, и усугубив экономический кризис, вызванный низкими ценами на основные экспортные культуры страны, включая кофе. Он объявил забастовки незаконными, но рабочие продолжали отказываться от труда, в то время как экономика сокращалась, и десятки тысяч людей были уволены.

Хотя Ньерере не был другом Советского Союза, с 1960-х годов он все больше сближался с правителями Китая, что встревожило Ригельса и остальных британцев. Они определенно не хотели застрять в Танганьике - переименованной в Танзанию после объединения с островным государством Занзибар в 1964 году, - если страна планировала преобразования по маоистскому образцу. Поэтому они решили подстраховаться.

Это происходило по всему деколонизирующемуся миру, причем не только среди британцев, но и среди колонистов из Франции, Бельгии, Португалии, Нидерландов и других стран. Есть поговорка, что если вы привыкли к привилегиям, то равенство кажется угнетением, и именно так многие европейцы отреагировали на изменения, охватившие Африку и Азию. Привыкшие к тому, что общество управляется в их интересах, они с трудом смирились с перспективой оказаться под властью своих бывших подданных и платить налоги правительствам новых государств. Поэтому они начали выводить свои активы, деньги, которые современные наблюдатели назвали "фанковыми" ("фанк" - от слова "страх", а не "фанк" - от слова "музыка").

Этот процесс не был совершенно спонтанным. В то время как поселенцы искали выход для своих денег, банкиры Батлер-Британии предвосхищали их опасения, бесшумно проскальзывая в комнату, сдержанно покашливая и ожидая, пока их заметят. "Похоже, жителям таких районов необходимо предпринять какие-то уклонения от будущего законодательства в своих странах", - говорил в начале 1960-х годов банкир из лондонского инвестиционного банка Kleinwort Benson. Как дворецкий, я должен найти способ помочь своим клиентам упредить нарушение закона, потому что так они будут счастливы.

Если бы я мог придумать, как отменить подоходный налог, я был бы богатым человеком". Ты ведь не знаешь, как снизить подоходный налог, Берти?" - спрашивает друг Берти Вустера Клод "Кэтсмит" Поттер-Пирбрайт.

"К сожалению, нет. Сомневаюсь, что даже Дживс это делает", - отвечает Вустер.

Историк Ванесса Огл назвала "низкую налоговую мораль белых" ключевым фактором утечки денег из бывших колоний, что означает, что колонистам не нравилось платить налоги. В большинстве колоний расходы на содержание администрации долгое время покрывались за счет подвластного населения и пошлин в портах, что означало, что европейские поселенцы могли жить хорошо и дешево. Белые жители не привыкли платить за содержание своего правительства и не хотели начинать это делать. Однако они также не хотели платить высокие налоги на доходы, распространенные в то время в Европе и Северной Америке.

Лондонские банкиры, вжившись в роль дворецкого, с удовольствием обслуживали фанковые деньги, создавая хитроумные финансовые инструменты, которые позволяли их владельцам хранить их на Джерси, Багамах или в Швейцарии, получая при этом удовольствие от их использования. "В течение некоторого времени мы считали, что необходимо создать инвестиционный механизм для многих людей, проживающих в Вест-Индии, Средиземноморье, Африке, на Дальнем Востоке и т. д., которые либо имеют британское происхождение, либо обращаются к Лондону за финансовыми услугами, но не хотят быть вовлеченными в британские обязательства по налогам на доходы или пошлинам на имущество", - отмечал банкир из Hambros в 1963 году. Перевод: им нужна помощь в уклонении от налогов.

Фанковые деньги помогли создать свою собственную реальность. По мере того как деньги уходили из бывших колоний, местные банки становились слабее, что приводило к финансовой нестабильности, клиенты беспокоились о платежеспособности банков, поэтому уходило еще больше денег, и так далее. Правительства бывших колоний вводили все более жесткий контроль за движением денег, пытаясь поддержать свою экономику, что только усиливало нервозность и обеспечивало еще более высокие гонорары для тех, кто мог помочь владельцам денег обойти контроль. Чем серьезнее проблема, тем больше может заработать дворецкий. "Поскольку экономика катилась к чертям собачьим, они вводили все более строгие меры валютного контроля. В итоге к тому времени, когда мы уехали, разрешалось переводить за границу только 150 фунтов стерлингов раз в три года", - вспоминал Ригельс, который к тому времени был женат и имел первого ребенка. "Мы хотели дать образование нашим детям за границей, но не могли этого сделать, потому что нельзя было