– В тебя стреляли?!

– Пока нет. Фигура речи.

– Кто это был, Стас?

– Сама знаешь.

Она знала, конечно. Все те же. Они не остановятся и неотстанут, пока не получат то, что хотят.

– Стас, нужно в милицию пойти. В конце концов, милициядолжна вмешаться…

Стас вдруг рассмеялся, но тут же схватился за ребра искривился – смеяться было больно.

– Так вот они и вмешались.

– Кто? – Ольга ничего не понимала. На секунду ей показалось,что муж сошел с ума.

– Менты, кто ж еще?

Стаса остановили, когда он шел с работы. Двое патрульных, ипри них капитан. Ждали, наверное, – где это видано, чтобы патрульные скапитаном на дежурство выходили. Капитан стоял в сторонке, сержантик козырнул ипотребовал предъявить документы. Стас пошарил по карманам, но паспорта не нашели вспомнил, что паспорт остался лежать в конторе, в копировальном аппарате. Онксерил документы, копии взял, а паспорт вынуть из ксерокса забыл. Стас пыталсябыло объяснить это ментам – ну забыл, мол, ребята, извиняйте. Контора – вотона, за углом, давайте сходим, я вам все предъявлю. Но ребята не хотели никудаидти. Напротив, сообщили Стасу, что он до смешного похож на преступника,который ограбил инкассаторскую машину в соседней области и сейчас в розыске.Так что мы вас, гражданин, задерживаем до выяснения, пройдемте. Стасу быпомолчать, но, видно, напряжение последнего месяца сказалось, и он уперся: непойду я никуда, вот вам телефон, звоните жене. Она привезет документы.

Сержантик поглядел на капитана, тот кивнул, и Стас получилкрепкий удар под дых. Упал, скорчившись, на асфальт и тут же получил ногой вчелюсть, после чего, на свое счастье, отключился.

В обезьяннике его продержали часа три, потом отпустили.Видно, получили указание припугнуть, но не увечить. Выпуская его, капитанпосоветовал: «Не будь дураком, парень. В другой раз так легко не отделаешься».И про предупредительный выстрел сказал.

…Потом Стас лежал в спальне, закинув руки за голову, иглядел в потолок. Жена сидела рядом, щелкала выключателем торшера. Щелк. Свет влицо. Щелк – темнота. И снова. И снова.

– Прекрати, – Стас перевернулся на бок, – и так тошно!

Ольга кивнула, оставила в покое торшер, всхлипнула. Ну вот,опять сейчас затянет: «Стасенька, может, заплатить кому-нибудь, может, что-тосделать?..»

А что тут сделаешь? У нас ведь главный тот, у кого сила. Асила – у Кольки. И заплатить некому, потому что они сволочи, не берет никто.Видать, указание получили…

– Стасенька, а может, черт с ним, пойдем к этому Кольке,скажем, что мы согласны, – сказала Ольга. – Ну, не пропадать же совсем!

Стас вскинулся, сел резко, боль ударила под ребра так, что вглазах поплыло.

– Сдурела? Да я лучше вон в Казахстан уеду, чем с этойпаскудой… работать. Это мое дело, понятно? Только мое. Я из-за него не жрал, неспал, вкалывал по двадцать часов. Мое, а не Колькино.

– Стас, он не даст тебе работать! Нас уже закрыли, тебяизбили, детям угрожают!

Пора сказать ей, что закрыли и угрожали – это еще полдела.Разговор предстоит неприятный, но деваться, похоже, некуда.

Стас сел на кровати, уставился в пол:

– На меня уголовное дело завели, Оль…

Весь вечер Митяй не находил себе места. Слонялся поквартире, раза три включал телик, потом снова выключал. Завалился было на диванс газетой, но понял, что не может прочесть ни строчки, и газету сунул поддиван. Он выпил чаю, потом – коньяку, но непонятная маета все не отпускала, ион наворачивал круги по квартире.

В одиннадцать вечера Митяй спустился к машине и поехалкататься – иногда, если на него накатывала такая вот дребедень, он катался потрассе – пятьдесят километров туда, а потом – пятьдесят обратно. На скорости унего из головы как бы выдувало всю дурь, мысли приобретали четкость,становилось понятно, в чем проблема, и часто – как ее решать.

По уму, надо, конечно, предупредить Ольгу. И он пытался,что, разве не так? Она его, правда, не стала слушать. Сбежала. Вроде бы онсделал все, что мог, пора умывать руки. Но дело-то уж больно серьезное, вот вчем вопрос. Митяй был в курсе проблем с Колькой Васиным, знал, что на Стасазавели уголовное дело. Он про Стаса все знал. И еще – очень хорошо знал Ольгу.Может, даже лучше, чем она сама себя. И уж точно лучше, чем Стас. Митяй уверенбыл: ради своего обожаемого мужа Ольга на что угодно пойдет. А если так – всяее жизнь может полететь под откос за здорово живешь. Поэтому слушает она, неслушает, прогоняет или нет, а предупредить ее, рассказать все как есть – нужно.

С другой стороны, никакой выгоды Митяю в этом нет. Тем болеечто Ольга все равно его не послушает. Он ведь уже пробовал. Вот пускай теперьсама разбирается. Пусть на собственной шкуре почувствует, какой ее Стасмолодец, пусть похлебает то, что он ей приготовил, большой ложкой. И когда всекончится – а ведь все когда-нибудь кончается, разве не так? – она останетсясовсем одна, свободная, перепуганная, одинокая. И вот тогда придет твое время,Митяй. Ей нужен будет кто-то – друг, поддержка, близкий человек, мужчина. Иэтим мужчиной станешь ты. Но сперва она должна дойти до самого дна. Не мешай.Не езди никуда, Митяй, не говори с ней, не будь дураком. И тогда ты получишьто, о чем мечтал все эти годы, – ты получишь ее.

Митяй покатался по трассе, вернулся домой и лег спать. Ноуснуть так и не смог.

Да плевать на все! Он поискал телефонную трубку – телефон,как обычно, завалился под кровать – и набрал номер своего дружбана Стаса – ееномер. Два гудка, три… А если подойдет Стас? Но подошла она, Ольга.

– Оля? Это я… Я хотел…

Он не успел ничего больше сказать. В трубке короткозапищало. Не хочет разговаривать. Не хочет его слышать. А он предупредитьхотел. Да и черт с тобой – подумал Митяй. Пусть все будет, как будет. Ему отэтого прямая выгода.

– Кто звонил?

– Номером ошиблись. – Ольга снова села на постель рядом смужем, положила руку на плечо. Стас едва сдержался, чтобы эту ее руку нестряхнуть, даже плечом чуть дернул. Что за ерунду жена спрашивает: зачемуголовное дело да за что? Неужели непонятно: был бы человек, а дело найдется. Унас ведь как? Не важно, с чего это самое дело начинается. Важно, чтозаканчивается оно одним и тем же: небо в клеточку и дружбаны в полосочку, а навышке комсорг с автоматом…

– Так что, если не отмажемся, закатают меня по полнойпрограмме. Не хотел говорить, да ты все равно узнаешь. Все узнают…