Я оседлал велосипед и помчался к дому.

Через полчаса я был уже на вокзале, а ещё чуть погодя, перепрыгивал через две ступеньки, бросив велосипед у подъезда. Катерина, и Анюта уставились на меня, прикрыв руками рты.

– Привет, мои хорошие, – прошепелявил я. – Ждали меня? – и улыбнулся во все оставшиеся зубы. Нужно было срочно разрядить обстановку, пока не началась истерика. Увы, с улыбкой я не рассчитал, она ещё больше напугала их. Послышался Анютин визг и продолжительный всхлип супруги. Катя сразу всё поняла.

– Папа поранился на работе, дочка. Не расстраивайся – сейчас вылечим, я ведь доктор. К тому же с ним и раньше такое случалось, помнишь?

Это было правдой. Пару раз я приходил домой с синяками: то горячим паром обдаст, то оборудованием придавит. Работа такая.

Я проплыл в нашу комнату и свалился на кровать. Ноги не держали – вероятно, это последствия шока и испуга за своих близких.

Спустя минуту, пока Катя молча обрабатывала раны, я рассказал ей всё и подвёл итог:

– Вам нужно исчезнуть из города на некоторое время, пока я не разберусь в чём дело.

Она, казалось, не слышала меня, аккуратно складывая медикаменты в коробку.

Слишком аккуратно.

Затем через минуту спросила:

– Повтори-ка, пожалуйста, мои слова, что привиделись тебе в кошмарах.

Я повторил, мол: «что за шуточки, зачем собирать чемоданы и ехать к бабушке. К чему, мол, такая спешка…»

Катя уставилась на меня испуганными глазами:

– Лё-ша, – протянула она. – Но ведь это и правда мои слова… Именно это я тебе и говорила по телефону, когда ты позвонил.

У меня всё поплыло перед глазами, когда я почти выкрикнул:

– Катя! Я не звонил тебе! Понимаешь?

НЕ ЗВО-НИЛ!

Голова моя бессильно упала ей на колени.

********

…В тот день мы созвонились с бабушкой, и я со всеми предосторожностями посадил их на последнюю электричку. Анюта помахала рукой и, пожав плечами, зашла в вагон: надела наушники и вся пропала в смартфоне. Ей-то что – лишние каникулы, тут любой был бы доволен.

Я ещё долго стоял и смотрел вслед уходящей электрички, и только тут вспомнил о велосипеде: я же оставил его возле подъезда! И где теперь его искать? Прошёл целый день, и бабушки на лавочке несколько раз сменили друг друга.

Однако, вернувшись, я с облегчением заметил в двери торчащую записку. Кто-то догадался вернуть велосипед бывшему владельцу, а он известил меня, чтобы я зашёл утром и забрал. С этим всё в порядке.

С женой и дочкой тоже.

И остаётся-то всего ничего, а именно: найти Зорина и вернуться в сны. А для этого нужно снова попасть на болота, в аномальную, так сказать, зону. Не хилый такой расклад, признался я сам себе.

С этими мыслями и заснул.

…А утром разбитый, но назло кому-то всё ещё достаточно живой, я встретил новый день.

Когда зазвонил телефон, я трясущимися руками вытянул его на расстоянии, включив громкую связь.

Сквозь бурю помех и статики до меня донёсся далёкий незнакомый голос, словно пребывал в заброшенном колодце старинного замка. Уже легче, слабо оживился я: хоть не сам собственной персоной.

Хриплый голос с издевкой спросил:

– Как самочувствие?

Более идиотского вопроса я в своей жизни не слышал. Неизвестный мне человек, можно сказать даже призрак из потустороннего мира, справлялся о моём драгоценном здоровье.

Тем не менее, взяв себя в руки, я с таким же хрипом ответил:

– Жив ещё…

И замолчал, прислушиваясь. Мне показалось, что на другом конце связи тихо засмеялись.

– Жив, говоришь? Но это ненадолго.

И после паузы:

– Если, конечно…

– Если что? – у меня вспотели руки, рот пересох, и мучительно захотелось кашлять. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и поскакать по полу впереди меня.

– Если не образумишься. Вернёшься на болота и попытаешься проникнуть в сны – пеняй на себя, второго предупреждения не будет. Подумай о своих близких, которых ты отправил в деревню.

Хоть голос и прерывался помехами, но я чувствовал в нём какое-то злорадство, сопряжённое с ехидством. Откуда «они» узнали о Катерине с Анютой? Значит, всё же следили. Отчего тогда не помешали? Почему дали спокойно отправить их в безопасное место?

Кстати, а такое ли оно безопасное?

Куча вопросов и ни одного ответа. Теперь ещё добавился страх не только за себя: если эти «они», кто бы они ни были, узнают адрес родителей – дело вообще дрянь.

В трубке молчали, а я поймал себя на том, что про себя называю «их» в множественном числе. Вероятно, незнакомец в плаще действует не один, а то, что говоривший сейчас и есть тот злодей с экрана, мне и убеждаться не стоило, иначе, кто ещё мог знать о первом предупреждении и снах на болотах?

Между тем смартфон снова ожил:

– Не возвращайся в берлогу…

«Чёрт! Они даже знают, как инженер называет своё жилище»!

– …и не вступай в контакт со снами. Тебе всё ясно? Иначе пострадает твоя семья.

Последние слова утонули в вихре помех. У меня создалось впечатление, что кто-то или что-то пытается заглушить голос неизвестного собеседника.

– Что с Зориным? Где он? – почти выкрикнул я, пытаясь пробиться сквозь электромагнитные волны.

Снова послышался злорадный смешок:

– Передаёт тебе привет… – и голос уже пропал окончательно. В трубке наступила мёртвая тишина.

Я посмотрел на экран, хотелось крикнуть, что мне всё равно необходимо вернуться, хотя бы ради той же собаки, но затем подумал, что она-то как раз интересует «их» меньше всего.

Аккумулятор за эту краткую минуту разговора разрядился полностью, как, впрочем, и в прошлый раз на подходе к аномальной зоне, и я, собственно говоря, даже не удивился. Обессиленный, откинувшись на подушку, я снова уставился на стену.

********

Когда жена позвонила и отчиталась, что у них всё в порядке, я в двух словах рассказал ей о беседе с незнакомцем, не забыв упомянуть и о предупреждении.

– Выходит, что «они» знают, где вы сейчас находитесь, а это беспокоит меня больше всего. Знают все наши шаги, и по каким-то причинам не хотят, чтобы я вновь оказался в Мегахранилище. И Андрей Петрович, судя по всему, находится у них же.

Катя облегчённо выдохнула, однако тут же