понять было можно. Не покидало ощущение, что в трубке вихрем носится ураган, и что-то или кто-то пытается заглушить говорившего.

– Думать будешь на досуге. Если не хочешь попасть в беду и сохранить семью… не ходи на болота. Скажи инженеру, что плохо себя чувствуешь. Ты… слышишь? Не встревай в эти сны! Потом пожалеешь…

И голос пропал внезапно, будто отсоединили от линии. Смартфон отключился и потух, хотя я утром его заряжал. Стоя сбоку дороги как вкопанный, я тупо смотрел вслед удаляющемуся инженеру, и не мог в эти первые мгновения собраться с мыслями.

Дело в том, что голос, который я только что услышал, был…

Моим собственным.

Это был… МОЙ голос.

********

Это был Я!

Но… как???

Беспомощно помотав головой, словно стряхивая листву опавших деревьев, я махнул Зорину, чтобы он вернулся. Подумав, что у меня, вероятно, какая-нибудь поломка, он развернул велосипед, и спустя пару минут был уже рядом.

– Что такое, Лёша? Цепь слетела?

– А? – беспомощно посмотрел я на него, будто видел впервые.

– Цепь, спрашиваю, слетела? – он нагнулся и осмотрел педали. – Похоже, всё на месте. Ты чего остановился? Я видел, как ты доставал из кармана телефон.

– Доставал… – машинально повторил я.

И тут он взглянул на меня более внимательно.

– Святая дева Мария! Да на тебе лица нет! Что с тобой? С кем ты разговаривал?

Наконец, ко мне вернулся дар речи.

– Петрович…

– Да?

– Я не разговаривал. Я слушал.

– Кого слушал? – не понял он, хотя последнее слово я едва не выговорил по слогам. Он смотрел на меня и в его глазах начала зарождаться тревога.

– Кого ты слушал, Лёша?

– СЕБЯ, Петрович…

Немая пауза.

– Понимаешь? Самого СЕБЯ!

********

Уже обедая за столом в его шикарном жилище, я рассказал ему слово в слово те фразы, сказанные своим собственным голосом, что успел расслышать. Весь путь пешком по болотам я прошагал в какой-то прострации, и очнулся лишь, когда ко мне подбежала Дорка. Зорин долго размышлял над столь непонятным феноменом, однако ни к каким выводам мы так и не пришли.

– Я думаю, настало время рассказать мне о кладовщике. Как он умер, и из-за чего? Теперь-то я должен знать?

Он невесело кивнул, подливая в рюмки дорогой коньяк.

– Кладовщика задушили прямо на работе, в камере хранения. Жил он один, семьи не было, и нередко оставался ночевать у себя в каморке. Задушили удавкой, какой раньше пользовались наёмные убийцы. Задушили быстро и профессионально, настолько, что полиция не смогла найти никаких улик, только отметину на шее.

Я кивнул, понимая, что на этот раз он мне рассказывает действительно всё, что знает сам на этот момент.

– Увидев человека в плаще из своих снов, я сразу смекнул, что он следит за мной неспроста, и отнюдь не из хороших побуждений. Затем убивают кладовщика, да ещё и таким профессиональным образом. Что-то не припомню, чтобы после «лихих» девяностых у нас в городе случались преднамеренные убийства. Ты помнишь?

– Нет.

– Вот тогда-то я и задумался, что неизвестный убийца мог охотиться за какой-то нужной ему вещью, которая могла находиться среди вещей и чемоданов в камере хранения, и причём, эта вещь должна быть ему знакома, представлять для него определённую ценность. Единственное чего не знал убийца, это в какой именно сумке или чемодане она находится.

– И эта вещь…

– Находилась в моём чемодане, который ты забрал.

Я надолго задумался, затем подошёл к окну и прислушался к утихающему дождю. Хорошо, что у Дорки была своя будка, смастерённая инженером.

– Эта вещь и сейчас в чемодане?

– Конечно. Где ей быть?

– Покажешь? Хочется иметь представление, из-за чего весь этот сыр-бор.

Он выпрямился, усмехнулся по-дружески, прошёл в свою новую комнату, которую приспособил для себя после нас с Катей, и вернулся с тем самым чемоданом.

– Вначале незнакомец появляется в моих снах, пробираясь каким-то образом сквозь границу белой стены, разделяющей ячейки и комплексы, затем я его встречаю у нас на вокзале, где убивают кладовщика…

– Ты хочешь сказать, что он мог проследить нас до моста? – встревожился я.

– Кто его знает. Ты так быстро сорвался с места после звонка самому себе, что я не успел как следует осмотреться.

Через пару минут он уже набирал код на чемодане и, открыв крышку, принялся выкладывать на стол всё, что находилось внутри. В образовавшейся стопке я заметил довольно приличный костюм, галстук, две рубашки, нижнее бельё с носками и две пары новой обуви. Тут же в целлофановом пакете лежала толстая пачка денег и двое очков: солнцезащитные и простые нулевые «хамелеоны». Джинсы, футболка, кроссовки «Адидас» и спортивная бейсболка – вот и вся одежда, представшая моему обозрению. Антураж импозантного джентльмена, в которого он превращался при выходе в город, дополняли подзарядка, планшет, парик и накладные усы.

– Этим я редко пользовался, – показал он на парик. – Так, на всякий случай лежит.

Последним предметом, который он извлёк со дна чемодана, была плоская сенсорная панель, напоминающая такой же планшет, что лежал на столе.

– Вот, Лёша, – передал он мне в руки неизвестную вещицу, – вот за этим он охотился.

Осмотрев со всех сторон необычный предмет, я удивлённо пожал плечами:

– На айпад похож, но не он, верно? Что-то более технологичное и мне незнакомое.

– Это Лёша, самый что ни на есть навигатор-GPS.

– Навигатор? – протянул я разочаровано. – Впервые такой вижу.

– Оно и понятно, – потёр он от волнения руки, и отчего-то усмехнулся. – Это, друг мой навигатор МЕГАХРАНИЛИЩА, – последнюю фразу он произнёс почти по слогам. – План-схема всех ячеек и комплексов того, что мы назвали с тобой Новым Ковчегом, или ещё более возвышенно – ПЛАНЕТЫ НОМЕР ДВА.

Заметив моё смятение в глазах, он победоносно, как мне показалось, добавил:

– Можешь не пытаться включать, здесь он не работает – я имею в виду в нашем реальном мире.

– А т… ты пробовал? – я отчего-то стал заикаться. – В… включать пробовал?

– Да. Он включается только в лабиринте секций и ячеек.

– То есть, когда ты засыпаешь?

– Именно. Он оказался у меня за неделю до флешки, хотя я не