Гуров слушал, даже издавал звуки, приличествующие теме, и отпускал нужные междометия. Но он сейчас был не писателем, а сыщиком, занятым своей работой, к совести и профессионализму которого взывали трое его коллег, убитых в Беларуси. Так каков же был тот человек, который лежал тут недавно? Почему с ним так обошлись? Что за всем этим стоит?

Пытаясь представить картину преступления, Гуров подошел вплотную к потемневшему пятну крови. Судя по следам, которое оставило тело, оно лежало на боку, вот сюда головой. Если его ударили точно в сердце, причем неожиданно, а так, скорее всего, и было, то он должен был рухнуть как подкошенный. Значит, отставной генерал стоял лицом вот к этой стене. Почему?

— Мужики! — позвал Гуров и услышал, что шаги за его спиной враз затихли. — Скажите-ка, что в ваше время стояло возле вот этой стены?

Мухин вернулся, постоял немного рядом, глядя на стену, по которой Лев Иванович водил лучом фонарика.

— Ничего не стояло, — ответил он. — Вдоль этой стены был проход. Как раз за спинами дежурной смены. А что?

— Да так, пытаюсь представить, как выглядел действующий командный пункт тех времен. Я-то служил во внутренних войсках. У нас такого не водилось. А у вас все было круто.

«Значит, он стоял лицом к стене, — размышлял Гуров. — Это немного меняет дело. Не стопроцентный факт, но если бы Рыбников здесь с бывшим однополчанином ходил, то они стояли бы во время разговора лицом к тому месту, где, скажем, сидели во время боевого дежурства. Воспоминания ведь об этом, а не о стене, которая была за спиной.

Значит, убил не сослуживец? Не факт, но похоже. Например, был с Рыбниковым человек, которому он так же, как и эти двое мне, рассказывал и показывал, как тут все было. Вот тут, мол, сидели мы. Вот проход, а по стене шли кабели освещения, электрооборудования.

Возможен и второй вариант. Все уже вышли на улицу, а Рыбников остался. Он смотрел уже не на то место, где сидел за аппаратурой с товарищами, а просто водил взглядом по стенам, потолку. Пытался вспомнить ту атмосферу, которая тут была в его годы. Это очень естественное состояние и поведение.

Тут кто-то вошел, нанес неожиданный точный удар и сразу унес ноги из бункера. Кстати, вон и второй выход. Скорее всего, как-то так и было. Искать преступника нужно не среди тех людей, которые тут служили. Зачем вообще убили Рыбникова? Мотив дайте, без него никак!»

Через час они, уже умытые, сидели за столом, заставленным бутылками, тарелками с соленьями. Под потолком красовался очень уютный старомодный абажур.

Мужики познакомили Гурова с Ольгой Синицкой. Это оказалась миловидная женщина, лет на пять постарше Мухина и Богомазова. Была она какая-то плотненькая, опрятненькая, а вот глаза выдавали бесконечную грусть. Они были большими, круглыми. Сыщику все время казалось, что из них вот-вот хлынут слезы. Да и волосы женщина все время поправляла под домашней косынкой как-то нервно. Хорошие они у нее были, красивые, только вот седины в них оказалось много.

«Это хорошо, что Ольга ушла к себе, оставив мужиков пировать в своем кругу, — подумал Гуров. — С ней нужно будет поговорить обязательно. Но не сегодня. Нынче мне предстоит услышать версию этих мужиков. Причем без допроса, а по их желанию, по потребности выговориться».

Гуров услышал эту историю.

В те годы Оля Синицкая была молодой привлекательной женщиной. Поглядывая на нее, слюну пускали многие, не исключая и офицеров, и прапорщиков. Бывали случаи, когда она в полночь спускала с порога своего дома особо ретивых ухажеров. Солдаты тоже кружились вокруг нее в магазинчике второго дивизиона, где она работала.

А вот с Володей Рыбниковым у нее сложились какие-то особые отношения. Точнее сказать, с Володей Рыбниковым и Николаем Носковым.

Оказалось, что Носков откровенно ухаживал за Ольгой, даже предлагал ехать после дембеля к нему на Украину, обещал принять как свою ее малолетнюю дочь. А вот с Рыбниковым было немного иначе. Тот вел себя загадочно, ничего не обещал и не предлагал, зато уделял Ольге много внимания. Причем не нахального и циничного, а совсем другого. Женщины быстро такое замечают. Они тают от этих взглядов, недоговоренности, неожиданных встреч.

Получилось, что Ольга стала к Рыбникову тяготеть больше, чем к Носкову. Богомазов и Мухин вообще сомневались в том, что у Ольги что-то было к Носкову. Может, она просто задумывалась о том, что стоит пересилить себя и согласиться выйти за этого солдатика. Пусть он чуть моложе, зато у девочки будет отец. Он увезет ее из сырого климата в городскую квартиру, где у малышки перестанут гноиться глазки.

Носков быстро заметил угрозу соперничества, только повел себя как-то странно. Наверное, характер у него был такой, что напрямую выяснять он ничего не стал, а принялся вредить из-за спины. Носков начал всем наушничать, что Рыбников его заложил, когда он был в самоволке, что тот стучит командирам на сослуживцев. Более мерзкое поведение себе трудно представить в мужском коллективе. Но надо отдать должное солдатам. Носкову мало кто верил, потому что Рыбникова все знали с другой стороны. Да многие и понимали причину этой скрытой вражды.

— А закончилось чем? — разливая остатки водки по стаканам, спросил Гуров.

— Ты не думай! — Мухин повысил голос и выставил вверх указательный палец. — Тут и гадать нечего. Носок, каким бы он там ни был, а убить не мог. Да и за что теперь? Если между нами, мужиками, то он должен был спасибо сказать Рыбе. За то, что не женился на деревенской бабе старше себя, да еще и с чужим ребенком.

— Ты бы это, полегче! — Богомазов нахмурился. — Ты все-таки сейчас в ее доме. Да и переживает она, неужто не видишь?

— Ну, извини. — Мухин пьяно развел руками и чуть не свалил пустую бутылку со стола.

Подумав немного, он ее снял и поставил, как полагается, на пол у ножки стола.

Гуров прикинул степень опьянения обоих мужиков. Кажется, никто не играет, не притворяется. Можно попробовать спросить в лоб. Пьяный разговор, что с него взять!

— А кто же его тогда?.. — проговорил сыщик, изображая горечь на лице. — Ведь зачем-то убили.

— Эх, спросил бы ты чего полегче, — закуривая двадцатую за вечер сигарету, ответил Мухин. — Сами голову ломаем который день. И к следователю подкатываться пробовали.

— А следователь что? Не отвечает. У них там какая-то версия-то есть? Неужели верят, что один сослуживец другого убил из-за старой любви?

— Чш-ш! — Мухин приложил толстый указательный палец к губам. — А следователь этой версии и не знает. Да и не надо ему знать, потому что это чушь, бред и глупость несусветная! Сейчас только заикнись, и они Кольку захомутают за неимением иной версии.

В этот вечер Гуров ничего больше от Богомазова и Мухина не добился. Они опьянели окончательно и принялись вспоминать какие-то случаи. За этим занятием мужики и уснули, где сидели. Сыщик растащил друзей по лежанкам, накрыл старенькими одеялами и решил, что утром у них не будет на него обиды из-за того, что он мог перепутать постели.