противоречат друг другу, и не имеет смысла бояться тех, кого вы восхваляете, и одновременно одним и тем же людям в более значимых вопросах доверять, а в остальных — нет. 8. Что же вы не придерживаетесь одного мнения, или во всем доверяя им, или во всем не доверяя? Однако, вы считаете, что они полномочны принять предварительное постановление по вопросам права, но вынести приговор насчет тех же самых вопросов, о которых постановляют, неполномочны. Я мог много другого сказать о праве, сенат, но и этого достаточно.

LIII. Но поскольку и насчет выгоды пытался говорить Деций, мол, что согласие — благо, а раздор — страшное зло, и что угождая плебсу, мы будем жить в согласии, а помешав изгонять или убивать тех из патрициев, кого они хотят, мы вовлечем себя в междоусобную склоку, — хотя могу многое сказать об этом, обойдусь весьма немногим. 2. Итак, во-первых, я могу только удивиться лицемерию Деция, — ведь не глупости же, — если он полагает, что лучше судит об интересах общества, хотя совсем недавно занялся государственными делами, чем мы, состарившиеся в них и сделавшие город из малого великим. Затем — если он вообразил, что убедит вас в необходимости выдать кого-либо врагам для наказания, да к тому же гражданина из вашей среды, и не из безвестных какого-нибудь или простых, но кого вы лично считаете и самым блестящим в ратных делах, и человеком самого непорочного образа жизни, кто никого не хуже и в общественной деятельности. 3. И он осмелился сказать это, прекрасно зная, что наибольшее милосердие вы оказываете молящим о помощи, и даже врагам, ищущим здесь убежища, вы не отказываете в этой милости. Но если бы, Деций, ты считал, что мы ведем себя иначе, — о богах думаем нечестиво, а с людьми поступаем несправедливо, — то какое деяние ужаснее этого ты советовал бы нам совершить, из-за которого мы будем под корень и полностью уничтожены, ненавистные богам и людям?! 4. Не нужен ты нам в советчики, Деций, ни насчет выдачи граждан, ни по любому другому вопросу из тех, которыми нам придется заниматься. И мы не считаем, что о собственных интересах следует судить чужим умом молодых людей, мы, достигшие своих лет, много испытав и плохого и хорошего. А угрозы войны, с помощью которых вы запугиваете нас, не сегодня впервые использованные вами, но высказанные уже многократно и многими, мы перенесем невозмутимо, предоставив их обычной нашей сдержанности. 5. И если вы действительно сделаете подобное тому, о чем говорите, мы будем защищаться, имея помощь богов, которые гневаются на зачинщиков несправедливой войны, и среди людей получим немалое число союзников. Ведь и все латины, которым мы недавно предоставили равные гражданские права, будут на нашей стороне, сражаясь за этот город уже как за отчий, и заселенные отсюда, из Рима, многочисленные славные города, считая превыше всего спасение родины, заступятся за нее. 6. А если поставите нас перед необходимостью желать помощи отовсюду, то мы решимся, Деций, вступить с вами в бой, призывая и рабов к свободе, и врагов к дружбе, и всех людей — к соучастию в надеждах, связанных с победой. Но пусть ничего из этого не понадобится, о Юпитер и все боги, хранящие город римлян, а этим страхам пусть случится дойти лишь до слов, никакое же тягостное деяние из-за них да не произойдет!»

LIV. Вот что сказал Аппий. А Маний Валерий, из членов сената самый ярый сторонник плебеев, показавший наибольшее рвение в деле примирения, в этот раз также открыто поддерживал плебс и произнес речь, составленную с большим старанием. В ней он порицал тех, кто не дает государству оставаться единым, но раскалывает плебс и патрициев и по ничтожным поводам вновь разжигает междоусобные свары, и восхвалял тех, кто признает только одну пользу, а именно, общую для всех и считает согласие превыше всего. Он поучал, что если плебеи обретут право суда, как они того требуют, и эту милость получат с согласия сената, то, возможно, они и не станут доводить судебное преследование до конца, но, удовлетворившись самим получением власти над этим человеком, обойдутся с ним скорее снисходительно, чем строго. 2. И раз уж плебейские трибуны полагают, что любым способом следует довести судебный процесс до законного завершения, то если в итоге плебс получит право решения, он освободит этого человека от обвинения — и уважая саму подвергающуюся опасности личность, чьи многочисленные славные деяния плебс может вспомнить, и воздавая таким образом благодарность сенату, предоставившему ему это право и не оказавшему противодействия ни в чем из разумного. 3. Все же он советовал, чтобы и консулы, и все члены сената, и остальные патриции, явившись в большом числе, присутствовали на суде и помогали Марцию защищаться, прося народ не принимать никакого сурового решения в отношении него, — ведь и они принесут немало пользы в деле спасения тому, кто подвергается опасности. И чтобы не только они сами таким образом выразили собственное мнение, но и пусть каждый призывает своих клиентов и собирает друзей, а если полагают, что кто-либо из плебеев расположен к ним дружественно в силу оказанного благодеяния, то пусть и у них требуют теперь возврата при голосовании услуги, которую задолжали ранее. 4. И он показал, что немалую долю среди плебса составят те, кто любит добро и ненавидит порок, и еще более значительную — те, кто умеет испытывать некое сострадание к человеческим судьбам и сочувствовать уважаемым людям, когда их участь меняется к худшему. 5. Но большая часть речи у него была обращена к Марцию, содержа увещевания, смешанные с наставлениями, и просьбы вместе с принуждением. А именно, он просил Марция — поскольку того обвиняют, что он сеет рознь между плебсом и сенатом, и упрекают, из-за своенравия его характера, что он ведет себя как тиран, и поскольку он внушил всем страх, как бы из-за него не было положено начало смутам и ужасным бедам, что приносят междоусобные войны, — не делать обвинения против себя истинными и обоснованными, упорствуя в вызывающем ненависть образе жизни, но принять взамен смиренный вид и предоставить власть над собой тем, кто жалуется на обиды, и не избегать возможности законно оправдаться речами от несправедливого обвинения. 6. Ведь это является для него и самым надежным с точки зрения спасения, и в отношении доброй славы, к которой он стремится, самым блестящим, и соответствует его прежним деяниям. Но если он будет скорее самонадеян, чем сдержан, и