Константинополь управлялся императором, патрицием и толпой, а темы управлялись византийским законом. Пока ислам путал право с теологией, а Западная Европа барахталась в хаосе дюжины варварских кодексов, византийский мир лелеял и расширял наследие Юстиниана. Новеллы, или новые законы, Юстина II и Ираклия, Эклога, или избранные законы, изданные Львом III, Базилика, или царские эдикты, обнародованные Львом VI, и "новеллы" того же Льва приспособили пандекты Юстиниана к меняющимся потребностям пяти веков; Кодексы военного, церковного, морского, торгового и сельского права придали порядок и надежность правовым решениям в армии и духовенстве, на рынках и в портах, на ферме и на море; а в XI веке школа права в Константинополе стала интеллектуальным центром светского христианства. Так византийцы сохранили величайший дар Рима - римское право - на протяжении тысячелетия опасностей и перемен, пока его возрождение в Болонье в двенадцатом веке не произвело революцию в гражданском праве латинской Европы и каноническом праве Римской церкви. Византийский морской кодекс Льва III, разработанный на основе морских правил древнего Родоса, стал первым сводом торгового права в средневековом христианстве; в XI веке он стал источником аналогичных кодексов для итальянских республик Трани и Амальфи; и по этой линии вошел в юридическое наследие современного мира.

Сельский кодекс был достойной попыткой остановить феодализм и создать свободное крестьянство. Мелкие наделы раздавались отставным солдатам; более крупные участки, принадлежавшие государству, обрабатывались солдатами в качестве военной службы; огромные территории были колонизированы еретическими сектами, завезенными из Азии во Фракию и Грецию. Еще более обширные регионы заселялись, по принуждению или под защитой правительства, варварскими группами, которые считались менее опасными в пределах империи, чем за ее пределами; так готы были приняты во Фракию и Иллирию, лангобарды - в Паннонию, славяне - во Фракию, Македонию и Грецию; к X веку Пелопоннес был преимущественно славянским, а славяне были многочисленны в Аттике и Фессалии. Государство и церковь сотрудничали в деле уменьшения рабства; имперское законодательство запрещало продажу рабов или обращение в рабство свободного человека и автоматически освобождало рабов, которые поступали на службу в армию или духовенство или вступали в брак со свободным человеком. В Константинополе рабство фактически ограничивалось домашней работой, но и там оно процветало.

Тем не менее, это почти ньютоновский закон истории, что крупные сельскохозяйственные владения, пропорционально их массе и близости, привлекают более мелкие владения и, путем покупки или иным способом, периодически собирают землю в большие поместья; со временем концентрация становится взрывоопасной, земля перераспределяется путем налогообложения или революции, и концентрация возобновляется. К X веку большая часть земли византийского Востока находилась в обширных владениях богатых помещиков (dynatoi, "могущественных людей") или церквей, монастырей или больниц, наделенных вспомогательными землями по благочестивому наследству. Такие участки обрабатывались крепостными или колонами, юридически свободными, но экономически скованными. Владельцы, снабженные свитами из клиентов, охранников и домашних рабов, вели жизнь в изысканной роскоши на своих виллах или в городских дворцах. Хорошие и плохие качества этих великих господ мы видим в истории благодетельницы Василия I, госпожи Даниилис. Когда она навещала его в Константинополе, 300 рабов по очереди поддерживали поклажу, или крытую кушетку, на которой она ехала из Патр. Она привезла своему императорскому протеже более богатые подарки, чем когда-либо посылала византийскому императору любая государыня: 400 юношей, 100 евнухов и 100 девиц - это лишь часть ее дара; были также 400 кусков тканей художественного плетения, 100 кусков камбрика (каждый такой тонкий, что его можно было вложить в сустав тростника) и столовый сервиз из серебра и золота. При жизни она раздала большую часть своего богатства, а после смерти завещала остальное сыну Василию. Лев VI внезапно оказался обременен восемьюдесятью виллами и фермами, массой монет, драгоценностей и пластин, дорогой мебелью, богатыми вещами, бесчисленным скотом, тысячами рабов.19

Такие греческие дары были не совсем приятны императорам. Богатство, добытое трудом и потом миллионов людей, давало владельцам власть, коллективно опасную для любого государя. Из корыстных и гуманных побуждений императоры пытались остановить этот процесс концентрации. Суровая зима 927-8 годов закончилась голодом и чумой; голодающие крестьяне продавали свои наделы крупным землевладельцам по отчаянно низким ценам или просто в обмен на средства к существованию. В 934 году регент Роман издал "Роман", в котором осуждал помещиков как "проявивших себя более безжалостно, чем голод и чума"; он требовал восстановления собственности, купленной менее чем за половину "справедливой цены", и разрешал любому продавцу в течение трех лет выкупить проданную им землю по полученной цене. Эдикт имел лишь незначительный эффект; концентрация продолжалась; более того, многие свободные крестьяне, жалуясь на высокие налоги, продавали свои земли и переселялись в города - если это было возможно, в Константинополь и на подати. Василий II возобновил борьбу императоров с вельможами. Его указ от 996 года разрешал продавцу в любое время выкупить свою землю по цене продажи; аннулировал права собственности на земли, приобретенные в нарушение закона 934 года, и требовал немедленного возвращения таких земель прежним владельцам безвозмездно. Эти законы в значительной степени были обойдены, и к XI веку на византийском Востоке спорадически устанавливался модифицированный феодализм. Но усилия императоров не пропали даром; оставшееся в живых свободное крестьянство, под влиянием стимула собственности, покрыло землю фермами, садами, виноградниками, ульями и ранчо; крупные собственники развили научное сельское хозяйство до его средневекового зенита; и с VIII по XI век византийское сельское хозяйство шло в ногу с процветанием византийской промышленности.

Восточная империя в этот период приобрела городской и полуиндустриальный характер, совершенно отличный от сельской жизни Латинской Европы к северу от Альп. Шахтеры и металлурги активно исследовали и разрабатывали содержащиеся в почве свинец, железо, медь и золото. Не только Константинополь, но и сотни других византийских городов - Смирна, Тарс, Эфес, Дураццо, Рагуза, Патры, Коринф, Фивы, Салоники, Адрианополь, Гераклея, Селимбрия - гремели и шумели кожевниками, сапожниками, шорниками, оружейниками, золотых дел мастерами, ювелирами, металлистами, плотниками, резчиками по дереву, колесниками, пекарями, красильщиками, ткачами, гончарами, мозаичистами, живописцами.... Константинополь, Багдад и Кордова в IX веке как котлы и пещеры производства и обмена почти соперничали с суетой и шумом современного мегаполиса. Несмотря на персидскую конкуренцию, греческая столица по-прежнему лидировала на белом свете по производству тонких тканей и шелка; лишь Аргос, Коринф и Фивы уступали ей в этом отношении. Текстильная промышленность была высокоорганизованной и использовала много рабского труда; большинство других работников были свободными ремесленниками. Пролетарское население Константинополя и Салоник отличалось классовым сознанием и неоднократно устраивало неудачные восстания. Их работодатели образовали значительный средний класс, богатый, благотворительный, трудолюбивый, умный и яростно консервативный. Основные отрасли промышленности,