Имя возлюбленной не ударило его, как раньше. И обжигающего огня вины тоже не было. Только слабое шипение.

Полные губы Сандриелы изогнулись. Ее улыбка была карикатурой на улыбку сестры.

– Такие простые, сладостные желания. Но цели достигаются совсем не так. Особенно в твоем положении.

У Ханта свело живот. Только сейчас он сообразил: снимки были пыткой. Напоминанием о жизни, которая могла бы у него сложиться. То, что произошло на диване в их последний вечер, было лишь началом. Он сам все погубил.

– Вел бы ты себя как послушный пес, глядишь, Микай и ходатайствовал бы о твоем освобождении. – Слова Сандриелы будто сдирали с него кожу. – Но тебе не хватило ни терпения, ни сообразительности. Не получилось у тебя выбрать это. – Она кивнула в сторону экрана со снимками. – Твоя жалкая месть перетянула.

Сандриела снова улыбнулась. Улыбка была уже не кошачьей, а змеиной.

– Что выбрали, то и получили. Вернее, ты получил.

На экране появился снимок Брайс и Сиринкса. Остренькие зубки химера были оскалены в гротескном подобии улыбки.

– Эта девчонка поплачет, поплачет да и успокоится. Потом забудет тебя и найдет себе другого. Возможно, фэйца, терпимо относящегося к совместной жизни с полукровкой.

Все онемевшие чувства Ханта разом ожили. Из глубины души поднималась волна гнева.

– Или скатится на обочину жизни, как и остальные полукровки.

Его пальцы сжались в кулаки. В словах Сандриелы не было угрозы. Только циничная констатация факта. Ей ли не знать, как их мир обращался с людьми вроде Брайс?

– Как бы то ни было, – продолжала Сандриела, – ее жизнь продолжится. И наша с тобой – тоже, Хант.

Только сейчас он заставил себя оторваться от экрана, от снимков их с Брайс едва начавшейся совместной жизни. Как бы глупо это ни звучало, он и сейчас отчаянно хотел, чтобы их жизнь продолжилась.

– Что? – спросил он, вновь ощутив зуд в растущих крыльях.

– Разве тебе ничего не сказали? – со зловещей улыбкой спросила Сандриела.

Хант с нарастающим ужасом смотрел на свой телефон в ее руках. Он вдруг понял, почему до сих пор жив и почему Сандриеле позволили взять его вещи.

Теперь они принадлежали ей.

* * *

Бар был почти пуст. Брайс вошла туда в начале двенадцатого. Она привыкла, что рослый ангел находится где-то рядом, оберегая ее, и его отсутствие ощущалось как фантомная боль в ампутированной конечности. Брайс прогнала это ощущение, заставила себя забыть об этом и пошла к стойке. Рунн сидел там один, потягивая виски.

Флинн усиленно охмурял какую-то женщину, играя с нею на бильярде. Увидев Брайс, он настороженно и как-то уж слишком жалостливо кивнул. Брайс проигнорировала его кивок и плюхнулась на табурет рядом с братом:

– Привет.

– Привет. – Рунн искоса взглянул на сестру.

Подошел бармен, вопросительно изогнув брови. Брайс покачала головой. Она не собиралась здесь задерживаться и заказывать выпивку, воду или что-то еще. Переговорить и как можно скорее вернуться домой, снять надоевший лифчик и переодеться в привычную домашнюю одежду.

– Я хотела тебя поблагодарить.

Рунн продолжал смотреть на нее. Телевизор, укрепленный над стойкой, показывал матч по солнечному мячу.

– За ту ночь. За то, что позаботился обо мне.

Рунн сощурился, переведя взгляд на потолок, выложенный плиткой.

– Что ты молчишь? – не выдержала Брайс.

– Да вот, проверяю, не упало ли небо. Слыханное ли дело: ты пришла меня поблагодарить.

– Придурок, – буркнула Брайс, пихнув его плечом.

– Могла бы позвонить или прислать сообщение, – сказал Рунн, отхлебывая виски.

– Я подумала, что взрослой женщине больше пристало сделать это лично.

Брат перевел взгляд на нее, осмотрев с ног до головы:

– Как держишься?

– Мне уже лучше, – призналась Брайс. – А вообще-то, чувствую себя последней идиоткой.

– Чего нет, того нет.

– Ты так считаешь? Меня столько раз предупреждали, в том числе и ты: с этим Хантом нужно быть начеку. Я лишь смеялась всем в лицо. А надо было бы прислушаться, – добавила она, шумно выдохнув.

– Скажу в твое оправдание: я не думал, что Аталар так и остался безжалостным. – Синие глаза Рунна вспыхнули. – Мне казалось, в последнее время его приоритеты изменились.

– Нашему дорогому старому папочке тоже казалось.

– Он был у тебя?

– Угу. Сказал, что я такой же большой кусок дерьма, как и он. Дочь вся в отца. Подобное притягивает подобное, или как там у философов?

– Ты совсем не похожа на него.

– Рунн, не обманывай трюкача. – Она постучала по стойке. – В общем, это все, что я хотела сказать.

Только сейчас Брайс заметила Звездный Меч, прицепленный к поясу брата. Черный эфес совсем не отражал света.

– У тебя сегодня дежурство?

– Да. В полночь заступаю.

Учитывая фэйский обмен веществ, организм переработает виски гораздо раньше.

– Что ж… удачи.

Брайс спрыгнула с табурета, но Рунн задержал ее, взяв за локоть:

– Через пару недель отборочный матч по солнечному мячу. В моей ложе на стадионе будет небольшое сборище. Почему бы и тебе не прийти?

– Уволь.

– Приходи хотя бы на первый период. Если не понравится, ничего страшного. Уйдешь, когда захочешь.

Брайс посмотрела на брата, оценивая его предложение. По сути, Рунн протягивал ей руку дружбы.

– А с чего такое внимание? – тихо спросила она. – Что это тебя торкнуло?

– Брайс, почему ты постоянно меня отталкиваешь? – напряженно спросил он. – Дело ведь не только в тогдашней нашей ссоре.

У нее свело горло.

– Когда-то ты был моим лучшим другом. Пока я не встретила Данику, моим лучшим другом был ты. И я… сейчас это уже не имеет значения.

Она еще тогда поняла, что правда не имела значения. Она этого не допускала… Брайс пожала плечами, словно это могло облегчить чудовищную тяжесть в груди.

– Может, попробуем начать заново? Исключительно в порядке опыта.

– Так ты придешь посмотреть игру? – заулыбался Рунн.

– Ко мне собиралась зайти Юнипера, но я у нее спрошу насчет переноса встречи.

Синие глаза Рунна засверкали, как звезды, однако Брайс охладила его радость:

– Не даю никаких обещаний.

Она спрыгнула с табурета.

– Я оставлю место для тебя, – продолжая улыбаться, сказал Рунн.