почудилось, находился знакомый склон. Но оттуда пахнуло ужасом, дунуло темным холодом, в сплетении ветвей сверкнул оскал черепа — и Соль отшатнулась, бросилась назад, громко выкрикивая имя сына. Вернулась, подхватила Акки, и снова помчалась, словно безумная, как зверье недавно бежало.

В другую сторону.

…Он понял, что мать в безопасности, и устремился обратно, к отцу и Киуте. Потом, все потом — попросит прощения, отдохнет, поможет с малышами…

Он опоздал.

Видел только женщину со спины— ее поднятые руки, взметнувшиеся под огненным шквалом волосы. Она обернулась, увидев его, и он увидел ее глаза — почти слепые, безумные. Она его узнала.

— Прочь! Возвращайся! — закричала она. Голос превратился в угрожающий рокот, заполнивший всё.

Что-то лопнуло в голове, и он повиновался, и бежал, и бежал прочь, не зная, что уже нет огня, не помня себя самого.

**

Астала

Дождь лил, будто стояли под водопадом; грис фыркали, но бежали, копытами разбрызгивая воду. Иногда ливень почти стихал, чтобы вскоре еще усилиться. Коротких перерывов всадникам хватало, чтобы осмотреться, благо, ехали они по мощеной камнем дороге. Не лучшая погода для погони, но беглецу еще хуже, к такому он не привык.

— Он может ставить “завесы”, как и сестра, — задумчиво сказал Тарра, который первым узнал о побеге, когда прислал своих людей охранять Айтли. — Впрочем, в городе он этого делать не будет — верный способ привлечь еще больше внимания, на нее же сразу кто-нибудь натолкнется. У северянки была хорошая грис, были припасы. У него ничего нет, разве что путь он может быть знает. Этот побег — жест отчаяния, — Тарра тронул повод. — Наверное, он слышал.

Юноша рядом резко выдохнул. Тарра обернулся, чуть приподнял бровь.

Но Кайе молчал. Всю дорогу молчал, пока не достигли окраин. Тогда юноша остановил свою кобылицу.

— Тарра… — смотрел очень серьезно. — Я найду его. Не смог найти северянку… его найду. Это я виноват. Но не тронь его, слышишь?! И потом тоже. Я знаю, что его захотят убить…

Тарра сумрачно смерил взглядом спутника. Пальцем обвел свой знак на плече.

— Что видишь? Неужто пятнистого ихи Арайа или цветок Кауки? Те льют кровь, как воду. Я — не трону. Мальчишка всего лишь боялся умереть; наказывать за это нельзя. Но что будет дальше, решать не нам, сперва дождемся вестников и Совета.

Тарра не хотел поднимать шума и хотел сперва пообщаться с Ахаттой, рассказать ему о побеге — как такое вообще могло получиться? У заложника был помощник? Но у ворот встретил Кайе, который, несмотря на ливень, куда-то выходил; на просьбу доложить деду о госте тот ответил, что Ахатта сейчас говорит с Къяттой. Этой встречи Тарра не хотел, и пришлось сообщить о цели визита.

Услышав, Кайе ухватился за повод его грис и заявил, что надо не говорить — догонять, и прямо сейчас. Если один из людей Тарры отдаст своего скакуна, они не потеряют и лишней четверти часа.

Тарра был в замешательстве. Реку Иска он помнил, и последнее, чего хотел бы — делать что-то в паре с этим ненормальным мальчишкой.

— У него нет браслета, я точно знаю, — сказал Кайе.

Это решило дело.

Искать беглеца оказалось нетрудным занятием, еще бы не вмиг прохудившееся небо. Айтли, наверное, такого не ожидал — на севере Сезон дождей одно название по сравнению с югом.

Тарра был прав — в городе он и впрямь не поставил ни единой завесы. И дорогу избрал самую неудобную — ориентиром должно бы служить солнце, но это совсем ненадежный указатель в дождь; а больше северянин не знал ничего о пути домой. Не то что сестра. Приближаясь к окраинным поселениям, синта стали очень осторожны — и сняли пару завес. Кайе ехал рядом с Тарой, лишь изредка давая указания, куда повернуть.

— Неужели ты чувствуешь след даже так? — потрясенно спросил один из спутников.

— Не так, как звери, — угрюмо отозвался тот, и ощутил на языке привкус крови, а на висках — прохладу от северной Силы, ее не мог смыть даже ливень. Вот какой след подарил Айтли невольно. Достаточно малой нити, чтобы запуталась бабочка в паутине…

Скоро след стал совсем свежим — северянин долго не мог решить, свернуть направо или налево, и в конце концов все же выбрал верное направление, иначе дорога привела бы его обратно. Сойти с мостовой он боялся по такому дождю.

Вскорости показались полосы деревьев тамаль, а получасом позже начался лес, и почти сразу поляна проглянула между стволами.

Кайе остановился у края поляны, натянул повод.

— Он там.

— Ты точно знаешь?

— Да. Он никуда не успеет уйти. Он устал.

— А ты… — начал Тарра, видя, как тот поворачивает кобылицу обратно к городу.

— Я не хочу быть здесь. Помни, что ты обещал, — он ударил ногами в бока грис, и та взвизгнула, сорвалась с места. Колючая ветка хлестнула по плечу юноши, оставив алую полосу.

Еще когда ехал обратно, почувствовал себя очень плохо. Боли он не боялся, поэтому внимания на нее почти не обратил. А вот запах крови, взявшийся непонятно откуда, сильно досаждал — как и головокружение. Правая рука почти перестала слушаться, ладно, мог управлять кобылицей и без поводьев. Дождь по-прежнему лил, но почему-то вода в лужах отливала красным. Въехав в ворота, спрыгнул с грис, но ноги подкашивались — передал повод пробегавшей мимо молоденькой служанке, пусть отведет к стойлу. Повернулся спиной, направляясь к себе, услышал испуганный вскрик.

— Рана открылась, — сказала Киаль, прибежавшая первой.

— Я не могу запретить тебе все вообще! — сквозь зубы обронил Къятта, подхватывая его, несмотря на попытки идти самому. — Ты вечно…

— Я упустил девушку. Если бы ушел и он… Ты ведь не знаешь, почему так.

— Будешь лежать дома, пока не позволю встать!

— Но ведь меня же лечили! — сказал по — детски обиженно, уже с перевязанной заново раной опустившись на постель. — Все было хорошо, после праздника даже!

— Охх… — Къятта потер виски, присел рядом. — Любой мальчишка-метельщик умнее тебя.

— Я никогда не обращался к целителям, и правильно, значит! — вскинулся тот, и поморщился — больно-таки.

Къятта сжал руку в кулак, словно ударить хотел — не то по кровати, не то по лежавшему. Сдержался.

— Правильно было бы дома тебя запереть тогда сразу!

Уже поднявшись, добавил:

— Встанешь