Амина ответила двумя своими видео. На первом она была в хиджабе, так что открытым оставалось одно только лицо. Она сказала, что очень нервничала и чувствовала себя неловко[1891]. На второй записи она сняла покров. «Брат, теперь я без шарфа, и ты можешь увидеть мои волосы, — сказала она по-английски с акцентом. — Надеюсь, ты будешь счастлив со мной, Иншалла»[1892]. Пара договорилась устроить свадьбу в Йемене.

Аулаки направил Сторму зашифрованное электронное письмо, где перечислялись вещи, которые Амине надо будет привезти в Йемен: «Теплую одежду, средства личной гигиены и тому подобное. Все, что ей потребуется в течение месяца-двух. С собой она может привезти только чемодан среднего размера и сумку. С собой ей следует иметь не менее трех тысяч долларов»[1893]. После этого ЦРУ связалась со Стормом. В документе, полученном Jyllands-Posten, Аулаки называют Крюком, а Амину сестрой[1894]. ЦРУ предложило, чтобы Сторм «использовал наставления Крюка в качестве предлога, чтобы передать сестре чемодан и косметичку».

18 мая Сторм вернулся в Вену, чтобы купить Амине билет в Йемен и снабдить ее одеждой и тремя тысячами долларов. По его словам, все расходы были оплачены ЦРУ. Он также передал Амине оборудованный специальной техникой чемодан, который, в случае если бы все пошло по плану, позволил бы беспилотнику уничтожить ее вместе с Аулаки. 2 июня Амина вылетела в Йемен. Сторм рассказал, что сам он вернулся в конспиративное жилище, снятое ЦРУ и РЕТ в Дании. «Мы собрались там, пожарили шашлык и чудесно провели время», — рассказал он корреспондентам Jyllands-Posten[1895]. Все время своего путешествия Амина, по его словам, находилась под наблюдением.

Через два дня Сторм получил сообщение от своего датского оперативника. Оно гласило: «Поздравляю, брат, ты только что разбогател, здорово разбогател»[1896]. Датский агент также украсил текст смайликами. По словам Сторма, он получил полагающиеся ему деньги 9 июня 2010 г. в гостинице Crowne Plaza Hotel близ Копенгагена, при передаче денег присутствовали оперативники из РЕТ и ЦРУ. К руке агента РЕТ был наручниками прикреплен чемоданчик с гонораром Сторма[1897]. В нем лежали пачки стодолларовых купюр на общую сумму в 250 тыс. Сторм поинтересовался кодом замка. «Попробуй 007», — посоветовал ему агент ЦРУ[1898]. Сторм сфотографировал деньги в чемодане и позже предоставил это фото Jyllands-Posten в качестве доказательства, подтверждавшего его рассказ. Факт получения им денег также подтверждался многими независимыми источниками[1899].

ЦРУ и его союзники отпраздновали то, что должно было стать прорывом в охоте за Аулаки, однако их план скоро провалился. Перед встречей с будущим супругом Амина должна была провести две недели в языковой школе в Сане. Когда помощники Аулаки приехали, чтобы забрать ее к нему, они сказали, что она не может взять с собой чемодан, а должна переложить свои вещи в пластиковый пакет[1900]. Подготовленный ЦРУ чемодан остался на месте. Вскоре после этого Аулаки и Амина стали мужем и женой. Таким образом ЦРУ нашло жену для одного из своих наиболее разыскиваемых врагов. Позже Аулаки направил Сторму письмо с благодарностью за то, что тот сделал[1901].

Вашингтон, округ Колумбия, 2010 г.

Вопрос о включении Анвара Аулаки, гражданина США, в список целей для покушения разделил законодателей, населявших кабинеты конгресса на два основных лагеря: молчащих или поддерживающих это решение. Только через три месяца после того, как стало известно о соответствующем плане, раздался голос члена палаты представителей, протестующего против такого решения. «Я не поддерживаю его, и точка, — заявил в разговоре со мной конгрессмен-демократ Деннис Кусинич. — Я думаю, что высказаться по этому поводу следовало тем представителям обоих партий, которых беспокоит соблюдение нашей Конституции»[1902]. Кусинич добавил, что направил в администрацию Обамы несколько писем, в которых поднял вопрос о потенциальной антиконституционности проводимой политики, а также возможных нарушениях международного права, однако, по его словам, ответа он не получил.

«В этой администрации много толковых людей, которые должны понимать, на какие риски они идут в данном случае, нарушая закон», — заметил Кусинич. Он назвал проводимую политику внеконституционной, внесудебной и уточнил: «Она нарушает презумпцию невиновности, причем правительство выступает в роли дознавателя, полицейского, обвинителя, судьи, суда присяжных и исполнителя приговора в одном лице. Это ставит серьезнейшие вопросы относительно нашей Конституции и нашего демократического образа жизни». Он также заметил: «Все это делается именем национальной безопасности. Как мы можем узнать, почему убивают тех или иных людей? Я хочу спросить, кто принимает эти решения? Кто ставит себя наравне с Богом? Ты просто указываешь пальцем на фотографию человека и говоришь: «Его больше нет».

Тот факт, что в список целей попал американский гражданин, не было единственной заботой Кусинича. Шаги популярного президента-демократа и специалиста по конституционному праву, шедшего в своей политике даже дальше экстремистов из администрации Буша, могли вызвать весьма далеко идущие последствия. «Мы действуем, руководствуясь страхом. Мы забыли, кто мы есть на самом деле, — говорил он мне. — Мы подрываем несущие столпы наших демократических традиций. Право на суд? Его больше нет. Право возражать тем, кто вас в чем-то обвиняет? Его тоже нет. Право быть свободным от жестоких и необычных наказаний? Отсутствует. Все эти якоря подняты». Затем он добавил: «И не думайте ни секунды, что мы можем делать подобные вещи и это никак не скажется на ситуации у нас дома. Не может быть двух Америк — одной за границей, а другой — дома. Она везде одна и та же. Эрозия целостности, эрозия демократических ценностей, эрозия доброжелательных намерений — все это предсказывает приход государства, в котором уже не смогут быть обеспечены основополагающие права наших граждан. Все это превратится в аукцион убийц».