Бланш вынула у него из руки мятый серебряный кубок и налила вина. Положила что-то себе в рот. Посмотрела на Габриэля и отпила глоток. Очень большой глоток. Очень смело. А потом отдала ему кубок и обхватила его руку своими.

– Если… – Голос у нее дрожал. – Если ты сделаешь мне ребенка, поклянись, что примешь его как своего.

– Бланш…

– Поклянись. Или бери свое вино и уходи. – Ее всю трясло.

– Бланш…

– Не смей со мной играть.

Он взял вино и сделал глоток, не отрывая от нее глаз. Нахмурился. Поцеловал ее. Это было легко – они как будто слились и стали одним. Надолго. Он почти пролил остаток вина.

А потом она твердо уперлась рукой ему в грудь. Она была сильная.

– Поклянись. Можешь не делать вид, что на мне женишься. Только пообещай, что ты не поступишь со мной так, как какой-то благородный ублюдок поступил с моей матерью.

Габриэль сел на сундук. В его разуме бродили тысячи мыслей. Половина их была об Амиции. А вторая половина разума была очарована.

– Я не то чтобы не стану клясться, – сказал он, – но если я поклянусь, то не смогу смотреть на себя в зеркало.

У Бланш перехватило дыхание.

– Я знаю, что ты женишься на королеве, – вдруг сказала она, – я знаю, кто я и кто ты.

Габриэль не удержался. Расхохотался.

– Нет, – сказал он. – Я могу представить себе много исходов, но этой цифры просто нет на костях. – Он улыбнулся ей. – Я, кстати, такой же бастард, как и ты.

Она наклонилась, как будто хотела внимательнее рассмотреть его.

– Правда?

Он встал. Он сдался ей. Ощущению ее тела, ее запаху, ее грязным волосам, вкусу ее губ и гвоздики, которую она только что жевала, – и тому, о чем говорил этот поступок.

– Государственный секрет, – прошептал он.

Она облизала губы:

– Я знаю, кто твои родители.

Он застыл. Она почувствовала, как напряглось его тело. Он сделал шаг к двери, но мир вокруг как будто стал эфиром. Он собирался сделать шаг, а вместо этого обнял Бланш. Он чувствовал ее тепло. Не думая, он стащил покрывало с ее волос, положил ладонь на затылок. Платье ее шнуровалось сбоку и сидело туго, как перчатка, но он все же нащупал голую кожу там, где шея переходит в плечо.

– Поклянись, черт возьми, – она оттолкнула его так сильно, что он упал на сундук, – или уходи.

– Больно, – сообщил он, и ему действительно было больно. – Клянусь на своем мече, что любой ребенок, которого мы сделаем, будет воспитан как мой. – У него перехватило дыхание. – И больше не делай мне больно.

Она рассмеялась.

Свеча погасла. В последнее мгновение она осветила Бланш, которая смеялась над его болью, а затем наступила темнота. Луна висела по другую сторону башни, а окно было закрыто ставнями. Что-то зашуршало.

– Кажется, я должен кое-что тебе сказать… – произнес он в темноту.

– Заткнись, – ответила она совсем близко.

Он нашел губами ее губы.

Потом она сказала:

– Сбоку. Я уже развязала шнуровку.

Он наконец-то дотронулся до ее голого тела.

ГИЛСОНОВА ДЫРА – ИЗЮМИНКА

Первая волна боглинов напала на новые укрепления вскоре после рассвета. Это никак нельзя было назвать настоящей атакой или даже пробой силы – боглинам нелегко пришлось в болотах, а ров у подножия холма уже заполнился болотной водой. Они бродили рядом, стреляли из пращи – новый трюк – и издавали мерзкие звуки.

Потом они отошли в молодой лес к западу от Дыры.

К этому момент лагерь, который люди разбили далеко за укреплениями, между деревней и старым фортом, уже проснулся. Изюминка повела два копья на первый земляной вал. Мэг полезла вместе с ними.

Мэг, не говоря ни слова, ткнула пальцем куда-то в северном направлении, и воздух там вдруг пошел волнами, как в жаркий летний день над горячим камнями.

– У меня шитье осталось, – улыбнулась Мэг и вернулась в лагерь.

Юный Филип, один из морейских рыцарей, слегка побледнел. Изюминка поморщилась.

– Я‑то привыкла считать, что опаснее всех Том.

И отправилась проверять посты.

Идти пришлось долго. Получив в свое распоряжение два полных дня и несколько крестьян, сэр Джон сотворил маленькое строительное чудо. Низкий холм – а кое-где не такой и низкий, – прикрывавший Дыру с юга и запада, теперь увенчался длинным извилистым земляным валом, укрепленным деревом. Лес перед валом был расчищен почти на сотню шагов, до самого болота. Ели и клены свалили кучами.

Закрытые редуты, окруженные траншеями, защищали края стены. С запада холм подходил к ручью, который помогал ориентироваться. С востока холм вдавался в глубокое дикое болото. За спиной у Изюминки стоял на самой высокой точке старый форт. У нее не было людей удерживать его, но наверняка его будут штурмовать – и понесут тяжелые потери при попытке обойти укрепления с востока и проскочить мимо редута, где таился один сюрприз.

Она знала, как пахнет паленое мясо боглинов, и чувствовала этот запах. Наморщила нос, обменялась приветствиями с теми, кто сидел в южном редуте, облачившись в доспехи. Они уже настроились на драку, и теперь им было скучно.

– Еще подеремся, – пообещала она. – Господи, да только идиоты об этом мечтают.

Она выглянула из-за стены. Там было что-то живое – камень, выпущенный из пращи, просвистел мимо виска.

– Твою мать, – буркнула она.

Но она сама высунулась, и ей нравилось, когда ей отдавали честь. Это ощущение всегда было свежим.

– Не давайте себя достать, – велела она, – это приказ.

Очень юные джарсейские рыцари ухмыльнулись ей. Уже три недели она была самым настоящим примипилом. Ее все знали.

– А вы тут не стойте, как овцы, – прикрикнула она, – поставьте пару лучников к амбразуре, и пусть зачистят площадку. Вы же сами все знаете.

Вторая атака была уже серьезнее. Ею руководил кто-то, обладающий разумом, – по крайней мере, люди слышали возгласы и звуки рога. А потом масса боглинов выплеснулась из леса и забросала ров деревом, травой, папоротниками и другой органикой, включая обгорелые тушки своих сородичей. Твари бесшумно пересекли ров. В основном там были новые бесята и еще боглины.

Тяжелые арбалетные болты полетели с защищенных позиций выше на холме. Демона, стоявшего на одном из немногих клочков сухой земли в болоте, пробило насквозь. Он кричал, пока его не прикончил кто-то из своих. Боглины бежали вперед, карабкались наверх и умирали.

Фермеры из долины или из Брогата работали вне стен, валили деревья и копали канавы. Боглины напугали их. Кто-то побежал. Некоторым удалось скрыться.