Потом внезапно все кончилось, и выжившие «вэлы» взмыли в ярко-синее тихоокеанское небо.

«Я все еще жив», – подумал Чак.

Корабль не погиб. Японцы еще не успели скрыться, а уже вовсю работали пожарные команды. Механики снизу сообщили, что запустят котлы в течение часа. Ремонтные бригады зашили дыру в палубе досками калифорнийской пихты шесть на четыре дюйма[9].

Однако радиооборудование было уничтожено, и адмирал Флетчер теперь был глух и слеп. Он со своими личными помощниками переместился на крейсер «Астория» и передал тактическое командование Спрюэнсу, находящемуся на авианосце «Энтерпрайз».

«Хрен тебе, Вандермейер! Я остался жив!» – сквозь зубы сказал Чак.

Но он поспешил.

Двигатели загудели, возвращаясь к жизни. «Йорктаун» снова плыл, разрезая волны Тихого океана, – уже под командованием капитана Бакмейстера. Часть его самолетов нашли пристанище на «Энтерпрайзе», но остальные были все еще в воздухе, поэтому судно развернулось и пошло по ветру, и они стали садиться и заправляться. Так как работающего радио не было, Чаку с коллегами пришлось стать семафорными сигнальщиками и общаться с другими кораблями с помощью старомодных флажков.

В половине третьего радар сопровождающего «Йорктаун» крейсера показал приближающиеся с запада на небольшой высоте самолеты – по-видимому, атака шла с «Хирю». Об этом крейсер просигналил авианосцу. Бакмейстер послал наперехват двенадцать «уайлдкэтов».

Должно быть, «уайлдкэты» не смогли остановить атакующих, так как появилось десять бомбардировщиков-торпедоносцев, скользивших над поверхностью воды, направляясь прямо к «Йорктауну».

Чак ясно видел самолеты. Это были самолеты «накадзима B5N», американцы называли эту модель «кейт». У каждого под фюзеляжем была подвешена торпеда, длиной чуть ли не в половину всего самолета.

Четыре тяжелых крейсера, сопровождающих авианосец, стали обстреливать море, подняв завесу пенной воды, но удержать японцев было не так-то легко, и они летели прямо через брызги.

Чак увидел, как сбросил торпеду первый самолет. Длинная бомба, нацеленная на «Йорктаун», упала в воду.

Самолет пронесся так близко от корабля, что Чак увидел лицо пилота. На голове у него, кроме летного шлема, была бело-красная лента. Он торжествующе погрозил кулаком команде на палубе. И улетел.

Мимо с ревом проносились другие самолеты. Торпеды двигались достаточно медленно, и порой судам удавалось от них увернуться, но поврежденный «Йорктаун» был слишком неповоротлив, чтобы лавировать. Раздался ужасный взрыв, потрясший все судно: сила торпед была в несколько раз больше, чем обычных бомб. По ощущениям Чака, торпеда ударила слева в корму. Вскоре за первым взрывом последовал второй, и этот взрыв практически поднял корабль, бросив половину команды на палубу. Сразу после этого могучие двигатели засбоили.

И вновь не успели вражеские самолеты скрыться из виду, как аварийные бригады взялись за работу. Но только на этот раз им было не справиться. Чак присоединился к одной из команд, откачивающих воду помпами, и увидел, что стальная обшивка огромного корабля вспорота, как консервная банка. Из пробоины низвергался Ниагарский водопад морской воды. Через считаные минуты Чак почувствовал, что палуба кренится. «Йорктаун» заваливался на левый бок.

Помпы не могли справиться с хлынувшей внутрь водой, тем более что водонепроницаемые переборки корабля были повреждены в Коралловом море и не восстановлены в ходе ремонта на скорую руку.

Сколько еще пройдет времени до того, как судно перевернется?

В три часа дня Чак услышал приказ:

– Оставить корабль!

Матросы перекидывали через верхний борт наклонной теперь палубы канаты для спуска. На ангарной палубе, дернув несколько шнуров над головой, члены экипажа развязали тысячи спасательных жилетов, и те дождем посыпались вниз. Сопровождающие суда приблизились и спустили на воду шлюпки. Члены экипажа «Йорктауна», сняв обувь, потоком устремлялись через борт. Обувь почему-то ставили на палубе аккуратными рядами – сотни пар, словно приносили какую-то ритуальную жертву. Раненых опускали на носилках в ожидающие шлюпки. Чак очутился в воде и поплыл изо всех сил, чтобы оказаться как можно дальше от «Йорктауна» прежде, чем он перевернется. Неожиданная волна смыла с его головы шапку. Чак порадовался, что он в теплом Тихом океане: в Атлантическом он мог бы погибнуть от холода, ожидая, пока его спасут.

Его подобрала спасательная шлюпка и двинулась дальше. Экипаж продолжал вытаскивать людей из воды. Вокруг двигались дюжины других лодок. Многие члены команды корабля спускались с главной палубы, которая была ниже полетной. «Йорктауну» как-то удавалось оставаться на плаву.

Когда все с «Йорктауна» оказались в безопасности, их приняли на борт сопровождающие суда.

Чак стоял на палубе, глядя, как вдали, за водной гладью, над медленно тонущим «Йорктауном» садилось солнце. Ему пришло в голову, что за весь день он не видел ни одного японского корабля. Все сражение проводила авиация. Может быть, это первое морское сражение нового вида, подумал он. Если так, то в будущем важнейшими кораблями станут авианосцы. Все остальное можно будет не особенно принимать в расчет.

Рядом возник Трикси Пэксмен. Чак был так рад его видеть, что обнял его.

Трикси сказал Чаку, что пикирующие бомбардировщики «донтлессы» с «Энтерпрайза» и «Йорктауна» при последнем вылете подожгли «Хирю», уцелевший японский авианосец, и уничтожили его.

– Так значит, все четыре японских авианосца выведены из строя, – сказал Чак.

– Вот именно! Мы разделались со всеми, а сами потеряли всего один.

– Тогда, – сказал Чак, – значит ли это, что мы победили?

– Да, – сказал Трикси. – Думаю, да.

V

После Мидуэйского сражения стало ясно, что в войне на Тихом океане победят самолеты, взлетающие с кораблей. И Япония, и Соединенные Штаты начали ускоренные программы по строительству авианосцев в кратчайшие сроки.

За 1943 и 1944 годы Япония произвела этих огромных, дорогостоящих кораблей семь штук.

Соединенные Штаты за тот же срок выпустили девяносто.

I

Медсестра Карла фон Ульрих вкатила тележку в подсобку и закрыла за собой дверь.

Надо было действовать быстро. Если ее поймают за тем, что она собирается сделать, то отправят в концлагерь.

Она достала из шкафа пачку перевязочных пакетов, взяла рулон бинтов и банку антисептической мази. Потом отперла шкаф с лекарствами. Достала морфий для обезболивания, сульфамид от инфекции и жаропонижающее – аспирин. Добавила шприц – еще в упаковке.

Она уже несколько недель заносила в журнал учета медикаментов неправильные данные – чтобы создать видимость, что все, что она берет, было уже использовано. Она подправляла журнал до того, как брала медикаменты, а не после, чтобы любая ревизия показала избыток, а не недостачу – тогда это означало бы простую небрежность, а не воровство.