Схватился за меч молодой воин, заслоняя дочь Бога Грозы… ноостановил его Тор. И спокойно сказал Троллю:

– Ты-то сам кто таков, чтобы здесь распоряжаться? Невидал я тебя, хладнорёброго, прежде на этом дворе!

Житель ночи ответил высокомерно:

– Много чести беседовать со всякими оборванцами! Япришёл к Повелителю Грома, а не к тебе: просватана за меня его белорукая дочь!

– Что-то я не припомню ни сговора, нисватовства, – нахмурился Тор. – Но даже если ты без меня заморочилголову Сив – не видать тебе дочери, пока я, отец, её не отдам! Или думаешьвыкрасть её без моего позволения?

И если пришелец ещё сомневался, что воин в потрёпаннойодежде и есть сам Бог Грозы – он тотчас в это поверил, увидев, как сверкнули всумерках глаза Аса и встала дыбом его рыжая борода. Куда только делась былаязаносчивость жениха:

– Как же заслужить твоё согласие на свадьбу, храбрейшийиз Асов? Послушай меня: я живу в камне, в толще горы. Много там золота, многодорогих самоцветов. Да и сам я хорош: ведь зовут меня Альвисом – Всезнайкой,потому что я умней Квасира, умней даже Мимира, с чьей головою советуется ВождьБогов и Людей…

– Что же ты, Всезнайка, не угадал меня? – спросилТор, но Альвис даже не заметил насмешки:

– Любовь помрачила мой разум, о хозяин золоторогихкозлов. Белоснежную деву в жёны возьму – или жизнь не нужна мне…

– Не нужна, говоришь, – недобро усмехнулся Тор егоалчности. И присел на крыльцо, поставил молот между колен. – Что ж, пустьбудет по-твоему…

Трюд испуганно вскрикнула и спряталась за эйнхерия, иборядом с мужами Одина всякая женщина – всего лишь слабая женщина, даже если еёзовут Сила и сам Бог Грозы приходится ей отцом.

– Пусть будет по-твоему, подземный жених, –повторил Тор. – Но сперва докажи, что ты вправду мудрейший. Ответь дляначала, каким именем величают мою мать Землю в разных мирах?

– У смертных Людей она Ёрд или Фьёргюнн, –разгладил бороду Альвис. – Ваны зовут её Дальним Путём, Турсы, хозяевапасущихся стад – Зелёной, Альвы-землепашцы – Родящей, а у Богов она – Луг,только не трава в том лугу, а листья ясеня Иггдрасиля…

– Верный ответ, – сказал Тор. – Ну, а Небокак прозывают?

– У Людей оно – просто Небо, у Богов – Твердь, на которойвыстроен Асгард, у Ванов – Ткач Ветра, у Турсов – Верх Мира, у Альвов – Кровля,а у нас, жителей подземелья – Дом Влажный, потому что мы не любим дождя.

– И это правильно, – молвил Тор. – А чтоскажешь, Альвис, про Месяц?

И про месяц ему рассказал Тролль без запинки. И ещё прокосматые тучи, льющие дождь, про ветер, без устали мчащийся по Вселенной, проморе, несущее корабли, про нивы и лес, про огонь, разгоняющий тьму…

Незаметно минула ночь, а Всезнайка всё говорил и говорил безконца, упиваясь собственной мудростью. Мнилось Троллю – вот-вот исчерпаетстарший сын Одина свои вопросы, поквитается с ним подземный жених, как когда-тосам Один – с Вафтрудниром…

Но Тор не уставал спрашивать, и уже засерело к востоку отАсгарда ночное небо, когда он сказал:

– А Солнце, Всезнайка?

Альвис вздрогнул и словно бы съёжился:

– Не напоминай мне о Солнце, отец Трюд! Солнце – самоестрашное, что создано в девяти мирах! Любят его только Асы, Люди и светлыеАльвы, для Турсов оно – Пылающее, ибо грозит растопить их ледяные тела, а длянас, в камне живущих, оно – Гибель…

И вот тут-то могучие кони, Арвак и Альсвинн, рванули упряжьи вынесли в небо солнечную колесницу. Залило светом Асгард, озарило дом Тора идвор перед ним… и пропал Альвис, серым камнем навеки встал у ворот, лишьдонеслось последнее:

– Белоснежную деву в жёны возьму, или жизнь не нужнамне…

Однажды Отец Богов и Людей, одноглазый Один, оседлалвосьминогого Слейпнира и отправился путешествовать. Долго ехал он без особеннойцели, мимо крутых, обрывистых скал, где морские птицы устраивали себе гнёзда;уверенно нёс его конь по замшелым древним камням и по морской зелёной воде, ихищные косатки поднимались из глубины – посмотреть на вождя Асов и поклонитьсяему.

А потом нехоженая тропа завела Одина в глубь страны, насамую границу Утгарда, где не было ни звериных гнёзд, ни человеческого жилья –только нагромождения камня, расколотые валуны, лишь изредка украшенные пучкамижёсткой травы. Легконогий Слейпнир скользил над ними, как тень бегущего облака,а Один сидел неподвижно в седле, опустив голову и крепко задумавшись.

Наконец впереди послышался рёв: то река, проточившая в камнеглубокое ложе, тремя пенистыми потоками рушилась в бездну, в расщелинутреснувшей когда-то Земли. Содрогались, гудели мокрые скалы, неверная радугаколебалась в облаке брызг…

Не стал жеребец Одина брать разбег для прыжка, не сталискать брода и тревожить хозяина; спокойно ступил в клокочущие буруны и перешёлна другой берег по радуге, как по мосту.

Тут разглядел всадника Великан Хрунгнир, живший неподалёку,на хуторе Каменные Дворы.

– Эй!.. – закричал исполин, без труда перекрыв рёви грохот реки. – Кто там скачет по радуге и не боится упасть? Сдаётся мне,старик, этот конь для тебя слишком хорош! Продай мне его, не то отберу!

– Можешь взять заодно и мою голову, еслидогонишь, – сказал Один и погладил холку коня, а тот выгнул шею и тронулего колено.

– А что ты думаешь, и догоню! – раззадорилсяХрунгнир. – Неплох твой жеребец, но у моего Гулльфакси ноги длиннее. Нучто, не раздумал закладывать голову, седобородый?

– Я слов назад не беру, – сказал Один, и сближнего камня с карканьем взвились два ворона.

Тогда вывел Хрунгнир своего коня Гулльфакси – Золотую Гриву,бросил ему на спину кусок бычьей шкуры вместо седла, и понеслись они взапуски.И надобно молвить, что впрямь не было скакуна лучше Гулльфакси во всей СтранеВеликанов, а может быть, и в остальных мирах, освещаемых солнцем. Во весь духон летел через пропасти, через каменные пустоши и озёра, окутанные холоднымтуманом, взмывал над бесплодными ледниками и над вершинами гор, отражённых вспокойных водах фиордов – лишь грива струилась назад, как ясный огонь! До сегодня можно видеть следы той бешеной скачки: кипящие родники и глубокие ямы,наполненные горячей грязью. Так она и не остыла с тех пор, когда Гулльфаксиразбрызгал её копытами. Славный конь!

…Но с восьминогим Слейпниром даже он сравниться не мог. Вярости нахлёстывал Гулльфакси Великан, видя, что всадник в синем плаще вовсеисчезает из глаз. Потекла кровь по израненным конским бокам, потемнела золотаягрива, прилипла ко взмыленной шее. Но не замечал того Хрунгнир – видел толькотрепещущий синий плащ впереди и знай стегал жеребца, ругаясь, колол короткимишпорами, привязанными к башмакам… Не оглядывался исполин и не видел, что давноза спиной скрылись Каменные Дворы, исчезли вдали горы родного Иотунхейма. Всамый Асгард влетел разъярённый Хрунгнир следом за Одином, и застоналГулльфакси, последним прыжком взмыв над запертыми воротами.