При Николае Павловиче жиды были придавлены, зато рядом с этим придавлены были и деятели революции.

В следующее царствование свобода дала разгул всем элементам разрушения государства, начиная с нигилизма и кончая самым ужасным анархизмом, а рядом с этим достойно внимания, как быстро и незаметно пошли в гору жиды и до какого они достигли могущества.

Эти жиды поняли, что Катков, как представитель силы порядка и борьбы с нигилизмом, для них опасный столп государства и что, следовательно, надо этого Каткова как-нибудь завлечь в свои сети.

Заговор был мастерски составлен.

Осуществление его принял на себя знаменитый [С. С.] Поляков.

Он прямо взял и пожертвовал 300 тысяч на Катковский лицей[718]. Этим он получал близкий и постоянный доступ к Каткову. Я живо помню, как честные друзья Каткова говорили ему: «Не берите, Мих[аил] Никиф[орович], этих денег, жиды вас запутают; жид как крыса на судне: если одна явится, через год будут мириады, и судну грозит опасность».

Но Катков не послушался, и что же случилось?

Нечто интересное и замечательное как знамение времени и исторический курьез. Не прошло нескольких лет, как брат С. Полякова, Лазарь Поляков, умнейший плут, втирается в дом Каткова по рекомендации брата и затем мало помалу входит к Каткову в такое доверие, что тот ему отдает в полное заведыванье все свои капиталы и всю хозяйственную часть своих редакций и лицея.

Затем Поляковы ставят на главных местах в редакции «Моск[овских] вед[омостей]» своих жидков и в то же время приглашают Каткова в единственные компаньоны по Моршанской жел[езной] дороге: все акции приобретаются Поляковыми и часть из них отдается Каткову.

Вот паутина, посредством которой жиды так искусно и так ловко окрутили жизнь Каткова в последние годы и подрезали крылья этому орлу-гиганту, парившему так высоко и так свободно в те годы, когда он не знал сближения с жидами.

Отсюда что получилось для евреев выгодного? Получился весьма важный результат.

Вся Европа знает, что, как в обыкновенном преступленьи надо искать всегда женщину, как причину преступления скрытую, но главную, так во всех нынешних заговорах социалистов и анархистов надо искать жида, скрытого, но важного двигателя интриги.

Катков, как только явились еврейские беспорядки, заговорил в последние годы необыкновенно сильно за евреев[719].

Говоря о крамоле и об анархистах, ни разу он не упомянул о проклятой связи между ними и евреями. Вот что в высшей степени характерно как знамение времени, доказывающее всю силу денежного могущества еврея и всю ловкость, с которою он проводит свою антигосударственную пропаганду, запутывая в свои сети незаметно самых честных и самостоятельных людей. Ведь в сущности, если разобраться, на что Каткову в его блестящем положении могла быть нужна связь с жидами? Ясно, что ему и во сне не могло прийти дать себя подкупить жидам, и тот жид, который пришел бы прямо к нему с 300 тысяч рублей и сказал бы: «Я пришел вас подкупить, вот вам 300 тысяч, будьте за нас», он прогнал бы его вон. Но тут вместо этого самая ловкая подстроенная штука, посредством которой Катков совершенно для себя незаметно дал себя впутать в жидовские руки и явился как бы их защитником. Все это доказывает, как полно со всех сторон опасностями и искушениями для строгой честности нынешнее время; маленько только вздремнешь в строгом надзоре за собою, а уж смотришь, сети подставлены, и дремавший в них попадает.

Теперь, например, оказывается, что бóльшая половина личного состава редакции и хозяйства «Московских ведомостей» составлена из жидов. Пока был Катков, эти жиды пребывали у него в безмолвном повиновении, но теперь изменяется их положение; теперь нет хозяина, и, разумеется, отсутствием его воспользуются евреи, чтобы мало помалу забрать «Московские ведомости» в свои руки, под прикрытием русского имени.

До сих пор на устах Ив[ана] Давыд[овича] Делянова имя [И. Ф.] Циона, как умнейшего человека, всякий раз, что рождается вопрос: кому вести дело после Каткова? А Цион действительно умнейший и даровитый человек, но Цион жид. В день, когда он взойдет на трон «Московских ведомостей», прийдется проститься с мечтою видеть этот орган добросовестным охранителем русских государственных интересов; незаметно главные русские идеалы отойдут на второй план, редакция заполнится евреями, и через год или через два консервативная газета превратится в мнимо русский орган еврейского вероучения.

Вот почему нельзя не признавать в высшей степени серьезным вопрос: что станет с «Московскими ведомостями» после 1 января?

Я очень боюсь жидовской интриги, ибо она ловка и вкрадчива тем, что прикрывается какими угодно ярлыками и всегда является под окраскою консервативного знамени.

По-моему, следовало бы просто предоставить университету решать этот вопрос, так как эта газета его газета[720], с тем, чтобы министру[721] оставалось произносить свое veto в том случае, если кандидат университета оказался бы ненадежным, или же избрать лицо прямо и безусловно независящее от еврейских комбинаций, как например – [Д. И.] Иловайский. Вот все, что хотелось сказать по поводу смерти Каткова.

Что это была крупная личность, как публицист, и что смерть его оставляет за собою пробел невосполнимый, это несомненно. Но по врожденному русскому обычаю, коли молиться, так лоб расшибать, во все было внесено и преувеличение, и фальшь. Заслуги его превознесены были до каких-то мифических небес, и никому в голову не пришло находить обидным для России признание ее чуть ни не без ума и разума со дня смерти Каткова.