ей это было интересно.

Как интересны были… приключения, происходившие в ее жизни в последнее время, и неинтересен карантин, вирус, маски и перчатки!..

У нее был верный способ борьбы с разного рода житейскими неприятностями. Она звонила мужу, и неприятности сами собой куда-то девались.

Тонечка еще немного повсхлипывала и взялась за телефон.

– Я поругалась с Родионом, – выпалила она, услышав его «Тоня?» в телефоне. – И не он виноват, а я!.. Саша, я не умею воспитывать детей!

– У тебя замечательные дети, – тут же сказал муж. – Что ты придумала?

– Я на него ору, а нужно не орать, а объяснять! И делать так, чтоб ему было интересно!

– Что – интересно? – поинтересовался муж. – Вот рисовать ему, например, всегда очень интересно!

– Жить нормальной жизнью! Учить уроки! Убирать постель! Ну, как все люди!

– Тоня, послушай, – сказал муж нетерпеливо. – Мы оба понимаем, что ему никогда не будут интересны уроки и убирать постель. Не выдумывай! И нормальной жизнью он жить не сможет, потому что он ненормальный.

– Что ты имеешь в виду?! – тут же пошла в наступление Тонечка.

– Не как все, – продолжал муж. – И никогда не будет как все.

– А что же делать? Он же… не сможет!

– Ты ему поможешь, – сказал муж убежденно. – И я тоже помогу. И дед с бабкой, то есть Марина и Андрей!.. Мы все теперь на его стороне.

– Но ведь когда-нибудь нас не будет, и он останется один…

– Он останется с братом и сестрой, – перебил Герман. – В этом суть, Тоня! Я почти до пятидесяти лет не понимал, в чем смысл семьи, а теперь, черт возьми, понял!.. И спасибо тебе за это!

– Мне? – растерялась Тонечка.

– Ну, конечно! С тебя все началось. Я был один и считал, что мне прекрасно, я свободен. А что тоска и все время тянет выпить, так это у всех одинаково! А теперь у меня в телефоне в папке «Семья» шесть номеров, Тоня! Шесть! И мне постоянно некогда, я все время что-то кому-то должен – привезти твоей матери книг, спилить с ее мужем яблоню, купить Даньке ноутбук, а Насте тренажер, потому что, видите ли, карантин и она боится, что растолстеет!

– Какой тренажер? – перепугалась Тонечка. – Ты что, купил Насте тренажер?!

– Купил.

– Ты с ума сошел.

– Давно, – согласился Герман. – Когда влюбился в тебя.

– Подожди… – попросила Тонечка.

Он никогда не говорил ей таких слов, и она не знала, что нужно отвечать. И от неловкости сморозила глупость:

– Спасибо тебе, конечно, но мы совсем не о любви говорили, Саша!

– О любви, – возразил Герман. – Именно о ней мы и говорили. Ты любишь Родиона, и он тебя любит изо всех сил.

– При чем тут это! У меня не получается его воспитывать!

– Все у тебя получается, – возразил муж. – И не приставай ко мне, у меня дел полно. В выходные приеду, надаю всем по задницам, и тебе, и Родиону твоему. Поняла?

На этот раз она совершенно точно все поняла.

– И я тебя люблю, Саша, – сказала она.

Еще некоторое время она сидела на кровати в раздумьях, а потом решительно поднялась и пошла к Родиону.

Постучала и приоткрыла дверь:

– Можно?

Мальчишка сидел над раскрытой тетрадкой, сильно сгорбившись. Собака дремала у него на коленях.

Он глянул на Тонечку и опять уткнулся в тетрадь.

– Не идет? – спросила мачеха.

Он пожал плечами.

– Я хочу попросить извинения, – сказала Тонечка твердо, – за то, что так на тебя напала.

– Да ладно, – пробормотал Родион.

Он тоже, как давеча сама Тонечка, решительно не знал, что нужно отвечать в таких случаях и вообще как себя вести.

– Но ты тоже, знаешь, большой молодец, – продолжала мачеха язвительно. Она-то ожидала, что он немедленно раскается, а он пробормотал «Да ладно», как будто так и надо! – Мы же договорились, что ты сделаешь уроки и принесешь дрова. А ты ничего делать не желаешь.

– Я желаю, – умоляюще сказал Родион, опасаясь, что скандал начнется сначала. – Я просто… понимаешь, я сначала помню, а потом забываю. А когда вспоминаю, уже поздно, и ты ругаешься!

– Можно подумать, я тебя ругаю просто так, а не за дело.

– За дело, – сказал Родион фальшиво.

Он был уверен, что взрослые требуют от него… странного. Какая разница, когда принести дрова, сейчас или вечером, все равно печку никто топить не собирается! А уроки… ну да, уроки!.. Но ведь сейчас на удаленке так прекрасно! Не нужно ходить в школу, а сидеть перед компьютером с собакой на коленях и во время скучной химии думать о том, что вот-вот будет свобода и можно мчаться на ручей рисовать утку – это же счастье!

Почему мачеха этого не понимает?

– Я все понимаю, – отвечая на его мысли, сказала мачеха негромко. – Просто я за тебя беспокоюсь. Как ты станешь жить, когда вырастешь?..

Родион отвел глаза:

– Хорошо стану жить, – пообещал он. – Я буду ходить на работу, а по вечерам рисовать. Наверняка можно найти работу, куда можно приходить с собакой!..

– У тебя только собака на уме.

– Не только!

– Давай обнимемся, – предложила Тонечка. – А то это какой-то ужас.

Родион моментально вскочил, одной рукой придерживая Бусю, а второй изо всех сил обнял Тонечку, как тогда, под фонарем.

Он был весь жаркий, потный, очень худой и нескладный.

И с этой секунды началась совсем другая история – прежняя, прекрасная!..

Он стал болтать, скакать, целовать собаку и спрашивать у мачехи, что на обед.

Самое страшное – ссора – осталось позади, жизнь совершенно наладилась, словно карандашный рисунок раскрасили яркими красками.

– Ты все-таки уроки доделай, – попросила Тонечка. – Ну хоть как-нибудь, ладно?

– Ладно, ладно!

– И я считаю, что мы должны пригласить к столу дядю Арсена. Это здешний холодный сапожник.

– Почему холодный?

Тонечка улыбнулась:

– Просто такое выражение. Сапожник, который и летом, и зимой работает в уличной будке, называется холодным. Он тебе понравится, вот увидишь.

Она сбежала по лестнице совсем как Родион – свободно, весело, напевая «Засыпает синий Зурбаган»! И тишина в доме поменялась – теперь это была уютная, добрая, славная тишина. Где-то там, внутри этой тишины, мальчик с собакой кое-как кромсал задачи по химии, а впереди был длинный весенний вечер со всеми его радостями и прелестями – разговорами, ужином, самоваром и посиделками на террасе.

Тонечка начистила картошки и вынула из холодильника мясо – пусть сегодня будет то, что Родион любит больше всего, – жареное мясо с картошкой!

…Хорошо бы приняться за работу – например, за новый сценарий или за повесть, как она обещала Саше, но… Тонечке так не хотелось работать! А хотелось искать пропавший ковчежец, раздумывать, куда подевалась