пригласить в Ленинград для пропагандистской поддержки делегацию из ЦК ВКП(б). Большинство горкома отвергло это предложение, но запрос меньшинства горкома дошел до Москвы, и в тот же день ЦК решил удовлетворить его[1260]. На помощь Ленинграду также направилась делегация Президиума ЦКК (Гусев, Косарев и другие).

Не желая терять время, зиновьевское руководство партийной организации настояло на том, чтобы провести пленум Ленгубкома в тот же день, 4 января, вечером. Зная, что в город направляется на подмогу группа членов ЦК – сторонников Сталина, Комаров и Шверник предлагали отложить пленум на один день и провести его 5 января. Но большинство решило «пленум открыть, документы огласить». «Нервность», с которой обсуждались вопросы, считалась «вполне естественной, потому что в ряде районов создается критическое положение»[1261].

Тем временем из Москвы поступили две важные телефонограммы. Первая сообщала: «…решение ЦК командировать в Ленинград докладчиками о работе XIV партсъезда следующих товарищей: Калинина, Томского, Молотова, Андреева, Петровского, Кирова, Ворошилова, Рудзутака и Шмидта. 17 ч. 38 м. 4/1–26 г. Секретарь ЦК ВКП: И. Сталин».

И вторая, в отношении секретариата ЛК: «Ввиду перевода т. Евдокимова на работу в Секретариат ЦК, ввиду выбытия т. Куклина из состава ЦК ВКП поручить тт. Томскому, Молотову и Евдокимову в срочном порядке переговорить с Бюро ЛК о немедленной организации Секретариата ЛК с последующим утверждением ЦК ВКП. 17 ч. 40 мин. 4/1–26 г. Секретарь ЦК ВКП: И. Сталин».

Двое из трех секретарей Ленгубкома (Евдокимов, Куклин и Шверник) подлежали переизбранию, что угрожало зиновьевцам потерей большинства.

Резолюция пленума Ленинградского губкома пошла против линии Сталина, считая «недопустимыми нападки на ленинградскую делегацию». Редакциям ленинградских газет было предложено «печатать все резолюции коллективов, а не односторонний подбор их». Самым интересным был следующий пассаж:

Губком констатирует, что группой товарищей фактически создается в Ленинграде параллельная организация со своим особым, ни с чем, ни с каким уставом, ни с какими нормами не считающимся центром. Делаются попытки создания параллельного губкома, параллельных райкомов и т. д. Устраиваются помимо губкома особые собрания. Рассылаются агитаторы, организаторы, литература, образуются инициативные группы. <…> Через головы организации устраиваются собрания ячеек, на которых вузовцы, красная профессура и т. д. ведут агитацию против Ленинградского губкома, разжигая разногласия до последней степени. Губком считает необходимым положить конец этой дезорганизаторской работе, могущей привести к серьезнейшим осложнениям. Существование в Ленинграде особого политического и организационного центра, действующего помимо и против губкома, может создать такие значительные затруднения, которые принесут вред всей партии. Губком считает, что во всей партии должно быть обеспечено полное подчинение нижестоящих организаций Центральному Комитету партии. Но столь же необходимо подчинение в пределах Ленинградской губернии – Ленинградскому губкому партии[1262].

Само по себе сказанное здесь не столь уж необычно. На протяжении 1920‐х годов ЦК критиковал организационные начинания оппозиции именно в этих терминах. На этот раз, однако, стороны поменялись ролями: протест шел от оппозиции и направлялся против сторонников ЦК. Иными словами, структура обвинения не зависела от политической идентичности и конкретной внутрипартийной ситуации. Партийное единство не позволяло организационного расщепления, и стремление занять позицию центра было всеобщим.

В поисках противодействия зиновьевцам поздно вечером того же дня (4 января) срочно собралось заседание лояльного Сталину Севзапбюро ЦК. Оно потребовало от местных газет воздержаться от публикации резолюции пленума губкома на один день – до приезда влиятельной делегации из Москвы[1263]. Утром 5 января ЦК ВКП(б) отклонил резолюцию расширенного пленума Ленинградского губкома. Телефонограмма за подписью Сталина гласила:

1. Губком поступил неправильно, не согласившись с предложением Секретариата ЦК об отложении… заседания губкома хотя бы на один день.

2. Пункт 3 решения губкома о «недопустимости нападок на ленинградскую делегацию ввиду прекращения дискуссии» нарушает постановление Пленума ЦК от 1/1–26 г. … предполагающее необходимость критики поведения меньшинства на съезде и выявление ошибок ленинградской делегации…

3. …Коллективы не обязаны присоединяться к проектам резолюции губкома о решениях съезда, а имеют право выносить любую резолюцию по своему усмотрению.

4. Ленинградские газеты должны печатать резолюции партийных коллективов о решениях съезда независимо от их содержания, поскольку они не содержат элементов неподчинения решениям партсъезда.

5. Вопрос о нарушениях внутрипартийной демократии, а значит, и о репрессиях, применяемых к сторонникам решений съезда отдельными членами и организациями ленинградской организации, должен быть обсужден особо, с участием наличных в настоящее время в Ленинграде членов и кандидатов ЦК.

В соответствии с этим предложением ЛК должен был внести изменение в текст своего постановления и признать авторитет Москвы[1264]. Севзапбюро ЦК ВКП(б) приняло к руководству постановление ЦК и предложило секретарям Ленгубкома в срочном порядке разослать этот текст всем участникам расширенного пленума, во все райкомы и укомы[1265].

Состав секретариата Ленгубкома обсуждался 5 января на специальном бюро в течение всей ночи. Оппозицию представляли Евдокимов, Куклин, Сафаров, Саркис и известный нам Минин. Томский, Молотов, Петровский, Киров и Андреев, представлявшие большинство ЦК, настаивали на изменении состава секретариата губкома, избранного всего за три недели до того. Соревновались два проекта решения: ввести в состав секретариата ЛК Кирова, Комарова, Бадаева (за – 4 человека) или «оставить прежнее решение бюро ЛК от 4/1–26 г. – утвердить секретариат в составе Бадаева, Шверника, Куклина (за – 13, против – 4, воздержался 1)»[1266]. Тяжба о составе секретариата продолжалась и на заседании бюро губкома вечером 7 января, а наутро прибыла инструкция Политбюро ЦК, утвердившая секретариат Ленгубкома в составе: Комаров, Киров, Бадаев. Бюро Ленгубкома было вынуждено «довести постановление ЦК ВКП(б) до сведения пленума Ленгубкома»[1267].

Пленум губкома открылся 8 января 1926 года. Многие его участники сопротивлялись смещению Куклина и введению Комарова в секретариат «против воли, неоднократно выраженной ленинградской организацией»[1268]. Во втором часу ночи Киров, Шверник и Скворцов-Степанов посовещались по телефону с членами Севзапбюро и договорились об ответном тексте «Разъяснений Севзапбюро ЦК ВКП(б) по вопросу о внутрипартийной демократии»[1269]. «Вместо того, – указывалось в «Разъяснениях», – чтобы обвинять отдельных партийцев или отдельные бюро коллективов и т. п. в „незаконном“ распространении съездовской литературы, в попытках образования якобы „инициативных групп“ и т. п., бюро коллективов, как и райкомы, должны озаботиться действительно широким и достаточным снабжением партийной литературой всех членов партии, действительным устранением всяких препятствий к созыву партколлективов согласно желанию членов этих коллективов и тем самым на деле проводить в жизнь указания партийного съезда, данные в Обращении к ленинградской организации»[1270]. В ответ на вопрос, являются ли выборы в бюро действительными, даже когда они не были инициированы вышестоящими парторганами, Киров заявил, что любой пленум любого коллектива может решить о переизбрании своего бюро, если пленум считает, что оно не выражает общее мнение