Косым козлом, безмозглой лопатой, трясущимся головастиком, анафродизиальным поленом и кривоногой лыбящейся музой!.. — пять пальцев Дианы демонстративно загнулись один за другим. — Скажи, что я желаю ему, чтобы после совещания они все от… его до смерти, и он бы сдох наконец и перестал мозолить мне глаза!..»

«Что-нибудь еще, прекрасная?..»

На экране застыл крупный план Алана. В конференц-зале образовалась немая сцена. Округленные глаза вперились в зеркало. Лицо Ираклия стало таким, что можно было отбивать об него воблу.

— Это у меня кривые ноги?.. — еле-еле шепнул он.

— Ха-ха-ха! Узнаю Дианочку! — Самуил расхохотался в голос. — Что ж ты, Аланчик, не довел ее слова до моего сведения? Она же так просила! Стыдно, дорогой, не выполнять, когда просит женщина, особенно красивая! — светясь от смеха, Князь порывисто потянулся за ликером и набухал себе полный бокал. Его глаза весело устремились на Алана.

Взгляды присутствующих последовали за Князем. Алан сидел, молча изучая стакан. Его лицо не изменилось, лишь немного усилилась белизна щек. Ситуация сложилась аховая. Все ждали его объяснений. Стало кристально ясно, что он откровенно прикрывал Княгиню, причем по собственном инициативе. Вдобавок для непосвященных в тайны плана оставалось непонятным, что он делал в покоях Дианы. Тысяча новых слухов к ночи была обеспечена. Но не это волновало Алана больше всего.

Со Дня ада мелькнули как один миг две недели. И все видели, насколько второй генерал изменился за эти дни. Он стал рассеян, неразборчив в выпивке и женщинах, по-прежнему не смотрел по сторонам, но теперь ко всему еще и ничего не видел вокруг. Очевидно: парень чах на глазах. Оставался вопрос отчего?..

Предположения громоздились от карьеры и соперничества с Варфом до опалы Князя. Но они оказались ничем не обоснованны. И все большую популярность набирала версия, что так сохнут только по женщинам. Коридоры преисподней полнились историями о том, что Алан таинственным образом связан с Дианой. Казалось, чего еще было нужно, раз вот он ответ?.. Но доказательств не было, и чересчур сильны были позиции красавца Алана. Сплетни были обречены оставаться сплетнями, пока не случилось бы что-нибудь такое, что открыто бы опровергло репутацию недостижимо гордого генерала и заставило бы общество говорить о несостоявшемся романе самой знаменитой пары всех тысячелетий.

Изнывающие представители первой касты ждали этого, как конца затянувшегося сериала. Но Алан и словом не проговорился, ни играя пьяным в стельку в курилке, ни лежа в постели с «избранными» женщинами. Сверх разжигаемых страстей, Князь хранил во всей этой заварухе гордое молчание, будто и позабыв о своей патологической ревности к любому, кто не так посмотрит на его жену. Более других терзаемым самым святым чувством — любопытством, Ираклий не смог утерпеть. Проявив дружеское участие, он подошел к Алану наедине как старый знакомый и спросил, что же все-таки случилось. Но Алан огрызнулся на него так зло, что пятый генерал отвалил насовсем, а потом два дня мучался из-за обостренного, как у всех муз, восприятия действительности. Откуда взялось такое обращение: как будто в детстве и не бегала по райской поляне маленькая муза с длинными волосами и блестящими карими глазами и, держа в руке шарик, не уговаривала со всеми вместе слезть с яблони насупленного синеглазого ребенка. Во что бы то ни стало, генерал удовольствий решил выяснить всю подноготную.

Тем временем за шестнадцать дней прошла вся жизнь Алана. Словно и не жил он до этого вообще, не чувствовал, не видел. Оправившись за два дня от произошедшего на праздник потрясения, он взглянул вперед и в страхе не увидел выхода из лабиринта.

Впервые за дни забвенья он понял, что продолжает любить Диану. И любит ее еще сильнее. После первой неудачи он думал, он надеялся, что сможет обо всем забыть, но это было невозможно. Пойманная искра была сильнее его воли. Алан чувствовал, как она точит изнутри, разрушает его. Он осознал, что это из-за нее опустились в тот вечер его руки. И он не смог, просто не смог пойти на то, чего так желала и так ненавидела Диана, и о чем так бездумно грезил он сам… Она изнасиловала его сердце. Надругалась над его душой. Он видел, что ее злоба на него возросла во сто крат.

В первый вечер после связанного с Днем преисподней перерыва в работе, идя в кабинет Дианы, Алан прочувствовал, как смиряет его разум ощущение того, что он не властен даже над тем, чтобы больше ее никогда не видеть.

Сразу после грандиозной вечеринки настроение Княгини уже было взорвано. Оттянувшись по полной программе, она успела на следующее утро опять страшно поругаться с Самуилом. Никто не знал, что она ему такого сказала, но когда она захлопнула дверь с другой стороны, он остался в своем кабинете настолько разозленным, каким его давно никто не видел. Немудрено: Диана владела талантом всего мира женщин доводить своих мужей!..

Погруженный в сумрак собственных размышлений, Алан уперто терпел и тускло огрызался на сыпавшийся на него град колкостей. Однако даже впавшему в любовную безысходность души, через два часа ему захотелось ее убить. Он поднял глаза, пряча в них обручившуюся с ненавистью неразделенную влюбленность, такую сильную, что было впору умереть, и взглянул в горящие, насмешливые зрачки ведьмы. Но когда он близок к тому, чтобы ответить ей таким образом, дабы заткнуть ее рот насовсем, внезапно, как град с весеннего неба, на него нашло озарение. Он проник и разглядел в глубине ее синих глаз ту причину, по которой Диана себя так вела. Это оказалось до боли просто: она поссорилась с мужем, он послал ее вон, она ушла, шарахнув дверью. И теперь минимум неделю после короткого меда объятий, он будет игнорировать ее присутствие, выказывая, что нету у него никакой жены. Алан воспринял вдруг, что Диана боится. До колик боится и негодует, что генерал гордыни был прав насчет ее супружеской жизни и что теперь он сможет унижать ее, напоминая о разговоре в этой комнате. Она знала, что ее отношения с Князем уже до хрящиков облизаны языками военачальников и любовниц, и жаждала самой горячей яростью, чтобы они замолчали навсегда и не смели трогать то, что было создано только для нее.

Когда Алан понял все факты как Божий день, то ощутил, что больше не может злиться на нее. Он любил ее, и любовь медленно поглощала все неприятные чувства. Не ответив ничем на оскорбление, он неожиданно заговорил с ней как ни в чем не бывало, легко и непринужденно, откалывая нехитрые шутки по пустякам. Диана сильно