плохо с ними обращались и скрывали вещи, которые им следовало знать… мы считали, что они будут лучше нам служить, если останутся в неведении. — Он сделал жест разочарования. — Когда Дженджияна, госпожа Дома Ежегодного танца, в далеком прошлом отдала им это место, многие Дома Рассвета были с ней не согласны. Некоторые зида’я до сих пор считают, что нам следовало оставить детей Руяна Ве в качестве слуг. У ваших друзей есть серьезные причины нас бояться.

— Но этого нет в наших легендах о вашем народе, — удивленно сказал Эолейр. — Вы нарисовали мрачную и печальную картину, принц Джирики. Зачем вы мне рассказали?..

Ситхи снова посмотрел вниз, на потрескавшиеся ступени.

— Потому что, граф Эолейр, эта эра подходит к концу, — ответил Джирики. — Я не хочу сказать, что жду наступления более счастливых времен, хотя надежда остается всегда. Так или иначе, но старый век заканчивается.

Они продолжали молча спускаться вниз.

Эолейр опирался на смутные воспоминания, оставшиеся у него после предыдущего посещения развалин города, — хотя, судя по нетерпению ситхи, его останавливала только вежливость и Джирики вполне мог вести его сам. Когда они шагали по пустым улицам, где разгуливало гулкое эхо, у Эолейра вновь возникло ощущение, что Мезуту’а не столько город, сколько ловушка для стеснительных и дружелюбных зверей. Однако сейчас, когда слова Джирики про океан все еще звучали у него в голове, город представлялся ему чем-то вроде кораллового сада, где один из другого росли бесчисленные дома со множеством дверных проемов и окутанных тенями туннелей, с башнями, соединенными между собой каменными дорожками, узкими, точно стеклянное волокно.

Эолейр рассеянно подумал о том, что дварры могли сохранить в душе любовь к морю, так что это место и дополнения к нему — Джирики снова показал ему некоторые элементы, добавленные к первоначальным зданиям Мезуту’а, — постепенно стали подземным гротом, защищенным от солнца скалами, а не водой.

Когда они вышли из длинного туннеля с украшенными резьбой стенами на огромную каменную арену, Джирики, который теперь вел их вперед, окутал бледный меловой свет. Глядя на арену, ситхи поднял тонкие руки на высоту плеч, сделал какой-то жест — и только после этого зашагал дальше, и лишь его невероятная грация скрывала то, что теперь он двигался очень быстро.

Огромный кристаллический Осколок по-прежнему стоял в центре арены, слабо пульсируя, а по его поверхности медленно перемещались разноцветные полосы. Стоявшие вокруг него каменные скамьи были пусты.

— Йис-фидри! — крикнул Эолейр. — Йис-хадра! Это Эолейр, граф Над-Муллаха!

Эхо его голоса пронеслось по арене и отразилось от далеких стен пещеры. Ответа не последовало.

— Это Эолейр, Йис-фидри! Я вернулся!

Когда ответом ему вновь была тишина — никаких признаков жизни, они не слышали звука шагов, не появилось сияния розовых хрустальных жезлов, — Эолейр подошел к Джирики.

— Случилось то, чего я боялся, — признался граф. — Если я приведу вас, они исчезнут. Я лишь надеялся, что они не покинут город совсем. — Он нахмурился. — Наверное, они считают меня предателем, раз я пришел сюда вместе с их бывшим господином.

— Может быть. — Казалось, Джирики что-то отвлекало, и он выглядел напряженным. — Клянусь моими предками, — выдохнул он, — я стою перед Осколком Мезуту’а! Я чувствую, как он поет!

Эолейр приблизил руку к молочной поверхности камня, но ощутил лишь дуновение более теплого воздуха.

Джирики поднес ладони к Осколку, но не стал до него дотрагиваться, словно обнимал нечто невидимое, повторявшее очертания камня, но почти в два раза больше размерами. Свет внутри камня стал ярче, как будто тот, кто плавал внутри, приблизился к поверхности. Джирики внимательно наблюдал за игрой цветов, медленно перемещая пальцы по кругу, не прикасаясь к Осколку — казалось, он исполнял ритуальный танец с неподвижным партнером.

Прошло довольно много времени, Эолейр почувствовал, что у него начали болеть ноги, и присел на одну из каменных скамеек. Холодный ветер гулял по арене, царапал его затылок, и он поплотнее закутался в плащ, продолжая смотреть на Джирики, который стоял перед сиявшим камнем, погрузившись в безмолвное общение.

Эолейру стало скучно, и он решил поправить длинный хвост черных волос. Граф не знал, сколько времени прошло с того момента, как Джирики подошел к камню, но понимал, что сидит здесь уже давно. Эолейр славился своим терпением, и даже в эти безумные дни его не так-то просто было вывести из себя.

Внезапно ситхи вздрогнул и отступил на шаг от камня. Некоторое время он раскачивался на месте, а потом повернулся к Эолейру. В глазах Джирики горел свет, который не мог быть только отражением сияния Осколка.

— Язык Огня, — сказал Джирики.

Его слова смутили Эолейра.

— Что вы имеете в виду?

— Язык Огня в Хикехикайо. Еще один Главный Свидетель, как Осколок. Он очень близко, но это не имеет никакого отношения к расстоянию. И я не могу его отсечь и направить Осколок на другие вещи.

— Какие другие? — спросил Эолейр.

Джирики тряхнул головой и бросил быстрый взгляд в сторону Осколка.

— Это трудно объяснить, граф Эолейр. Попробую ответить так: вы заблудились, и вас окружил туман, но есть дерево, на которое вы можете залезть и посмотреть поверх тумана, что вы сделаете? — спросил Джирики.

Эолейр кивнул.

— Конечно, но я все равно не очень понимаю, к чему вы ведете.

— Все довольно просто. Мы привыкли ходить по Дороге Снов, но в последнее время оказались лишены этой возможности — так густой туман заставит вас не выходить из дома, чтобы не заблудиться, даже если вам нужно сделать что-то очень важное. Мне доступен только Малый Свидетель, предназначенный для реализации незначительных целей, ведь у меня нет силы и знаний Амерасу Первой Бабушки. Осколок в Мезуту’а является Главным Свидетелем — я собирался его отыскать еще до того, как мы выехали из Джао э-Тинукай’и, — но сейчас узнал, что мне не позволено им воспользоваться. Как если бы я залез на дерево, верхушка которого слегка возвышается над туманом, но обнаружил, что кто-то уже занял там место и не позволяет мне подняться дальше. Я застрял.

— Боюсь, это недоступно такому смертному, как я, Джирики, хотя, мне кажется, кое-что я понял из ваших объяснений. — Эолейр немного подумал. — Можно сформулировать иначе: вы хотите выглянуть в окно, но кто-то его закрыл с другой стороны. Верно?

— Да, хорошо сказано. — Джирики улыбнулся, но Эолейр увидел усталость за необычными чертами лица ситхи. — Однако я не могу уйти, не попытавшись снова выглянуть в окно столько раз, насколько у меня хватит сил.

— В таком случае я буду вас ждать, — сказал Эолейр. — Но мы взяли с собой совсем мало воды и еды — к тому же, хотя я не могу судить