О смерти президента Кеннеди в Парклендской больнице в полдень 22 ноября мировой общественности сообщил помощник пресс-секретаря Малкольм Килдафф[72]. Незадолго до собственной смерти четыре десятилетия спустя Малкольм Килдафф рассказал мне в ходе интервью, что непосредственно перед отъездом в Техас президент Кеннеди сделал в его присутствии важное заявление{1624}.

Килдафф сказал, что вошел в Овальный кабинет утром 21 ноября для того, чтобы подготовить президента к пресс-конференции. Килдафф заметил, что мысли президента были заняты проблемой Вьетнама.

Кеннеди сказал Килдаффу: «Мне только что передали список наших потерь во Вьетнаме за последнее время. Мы теряем там чертовски много народу. Пора уходить оттуда. Вьетнамцы воевать не хотят. Борьбу в этой стране ведем только мы.

Когда я вернусь из Техаса, я положу этому конец. Нет никакого смысла и дальше оставаться там. Вьетнам не стоит даже одной американской жизни»{1625}.

По словам Килдаффа, было абсолютно ясно, что Кеннеди имел в виду:

«Абсолютно точно он хотел вывести наши войска из Вьетнама. Я находился в его кабинете непосредственно перед отъездом в Даллас, и он сказал, что победа во Вьетнаме не стоит жизни даже одного американца. Таковы были его планы, в этом нет никаких сомнений. Я услышал это от него самого»{1626}.

В течение последнего часа своего нахождения в Белом доме Кеннеди размышлял над решением о выводе войск из Вьетнама; первый шаг на пути реализации этой задачи был сделан им 11 октября 1963 г., когда президент подписал Меморандум по вопросам действий в области национальной безопасности 263. В Хайянис-Порте он сказал 20 октября своему другу Ларри Ньюману: «Эта война во Вьетнаме никак не выходит у меня из головы, я думаю о ней днем и ночью»{1627}. Мысли о Вьетнаме оставят его лишь в тот момент, когда пуля пробьет ему голову.

Мы не знаем, какими могли быть дальнейшие действия Кеннеди в операции по выводу войск из Вьетнама после выпуска NSAM 263. Но некоторые моменты помогают понять ход его мыслей.

Во-первых, он понял, что восстановление мира зависело от того, будет ли он избран президентом. Та поддержка, которую он почувствовал даже со стороны консервативно настроенных людей во время своей сентябрьской поездки, в ходе которой он говорил о договоре, запрещающем ядерные испытания, показала, что народу мир нужен даже больше, чем правительству. Страх перед ядерной катастрофой, и, следовательно, надежда на заключение Договора о запрещении ядерных испытаний, наносили ощутимый удар по пропагандистам холодной войны и ее идеологии. Кеннеди понял, что, по крайней мере, за границами Вашингтона люди ясно осознавали, перед каким важным выбором стоит человечество. Ядерное оружие было частью объективной реальности. Столь же реальны были и перспективы сохранения мира. Карибский кризис заставил людей осознать, между чем и чем они могут выбирать, и люди предпочли мир полному уничтожению.

Кеннеди понимал также, что вывод войск из Вьетнама необходим для разрядки напряженности в отношениях с Москвой. Ощущая мощную общественную поддержку инициативы по запрещению ядерных испытаний, Кеннеди теперь видел, как вывод войск может способствовать его победе на выборах, в первую очередь, в противостоянии с наиболее вероятным его оппонентом крайне агрессивно настроенным Барри Голдуотером[73].

Оглядываясь на это полное надежд время пять лет спустя, журналист New York Times Том Уикер отмечал, что Голдуотер, вероятно, предполагал, что «это сделанное в самом начале заявление о стремлении к миру со стороны Кеннеди было вполне ожидаемым, впоследствии же эта мысль должна была получить новое развитие на фоне ухода США из Вьетнама, в результате чего часть или даже все» американские солдаты вернулись бы домой в год выборов президента{1628}. Когда Голдуотера начали все увереннее называть кандидатом на пост президента от Республиканской партии, Кеннеди ясно осознал, что выборы превращаются в референдум о войне и мире. Его инициатива по выводу американских войск из Вьетнама вполне вписывалась в такой сценарий.

Аргументы Кеннеди в пользу вывода войск, который он уже санкционировал, крепли день ото дня. 11 ноября Кеннеди сообщил начальнику штаба Корпуса морской пехоты генералу Дэвиду Шупу о том, что он «планирует уйти из Вьетнама»{1629}, на следующий же день он сказал самому беспощадному критику его политики во Вьетнаме сенатору Уэйну Морсу, что тот был «совершенно прав», отрицая возможность войны, и добавил:

«Я как раз детально изучаю, на чем основан ваш подход к политике во Вьетнаме. Мне необходимо полдня. Когда я закончу, мне хотелось бы, чтобы вы пришли и проанализировали мои выводы по пунктам. Уэйн, я принял решение об уходе из Вьетнама. Это мое окончательное решение»{1630}.

Слова Кеннеди в беседе с Килдаффом накануне убийства, о том, что «Вьетнам не стоит даже одной американской жизни» и что «после возвращения из Техаса он намерен все изменить» показывает, насколько решительно был настроен президент и как не терпелось ему воплотить свои идеи в жизнь. Казалось, с точки зрения Кеннеди вывод войск становился общественно-политической проблемой.