Черный цвет наших накидок резко выделяется на фоне чистого белого снега. Сверкающие ониксовые застежки в виде маленьких скорпионов надежно удерживают их у нас на плечах. Не знаю, где «скорпионы» нашли зверя с таким густым и плотным черным мехом, как тот, что сейчас согревает нас, но я благодарна – он умер не зря.

Я беспокоилась, что скорпионьи аксессуары могут слишком сильно выделять нас из толпы, но Риалл заверил меня, что фейри в королевствах довольно часто носят символ Ордена. Мол, это все равно что попросить Орден присматривать за тобой, пока ты идешь по своим делам. Очевидно, у «скорпионов» есть довольно набожные последователи – они взывают к защите Ордена, как будто мои соулмейты – боги, а не обычные фейри.

Я улыбаюсь, вспоминая, как другие рабы клинка говорили о «скорпионах». Полагаю, определение «боги» вполне подходит им, если вспомнить, как рабы рассказывали об их подвигах и успехах. Об их мастерстве в Приюте ходили легенды, говорили, что количество смертей от их клинков не сравнимо ни с одним другим Орденом, который когда-либо существовал.

Я с радостью буду зваться «богиней» – это лучше «принцессы».

Во имя Королей, но я определенно больше похожа на богиню, чем на принцессу. Хотя и то, и другое – нелепо, и мне не стоит тратить время, думая о подобной чепухе.

С тех пор, как мы начали эту охоту, я старалась не думать об этом слишком много. Подобные мысли лишь вносят путаницу и тревогу в мой мир, и я не вижу смысла беспокоиться о вещах, которые я все равно не могу контролировать. Я усвоила этот тяжелый урок в Приюте, а в обычной жизни еще раз убедилась в его важности.

У меня изо рта тоже вырываются пушистые облачка – я вздыхаю и отворачиваюсь, глядя на дверь гостиницы. Я подумываю о том, чтобы спросить «скорпионов», нельзя ли мне тенями вернуться в наш замок, а вернуться сюда утром, когда, надеюсь, будет теплее, но я понимаю, что поступаю глупо и просто скучаю по ощущению чего-то знакомого и родного.

Я устала останавливаться в трактирах, пивных и тавернах. Прошло полтора месяца с тех пор, как мы уехали из дома и начали этот тяжелый поход по побережью, которое оказалось гораздо больше, чем я себе представляла. Мы не приблизились к тому, чтобы хоть что-то отыскать, но и не ушли дальше от того, что у нас было, так что это уже кое-что.

Дверь в гостиницу со скрипом открывается, и оттуда выходит Тарек во всем своем божественном великолепии. Я смотрю на него, и у меня натурально текут слюнки, хотя на нем другие чары, которые поменяли его прическу и глаза. От скелетных чар мы отказались, предпочтя им анонимность и способность сливаться с толпой.

Мы похожи на себя, только слегка другие. Мое лицо и веснушки остались прежними, но длинные густые локоны приобрели каштановый оттенок, а глаза стали светло-карими. «Скорпионы» выглядят великолепно, как и всегда, только их волосы и глаза приобрели другой оттенок. Мы меняем облик в каждом городе и деревне.

– Почему так долго? – спрашивает Риалл, и мой желудок присоединяется к его вопросу громким, недовольным стоном.

«Скорпионы» как один смотрят вниз и прислушиваются к обиженному ворчанию, а потом переводят взгляды на мое лицо, которое, к счастью, скрыто капюшоном накидки. Почему они не надевают свои – непонятно. Мне кажется, что на этом холоде можно отморозить лицо всего за пару секунд.

– Владелица настояла, чтобы я лично осмотрел весь трактир, а еще провела обширную экскурсию по ее личным комнатам. Она надеялась, что что-то произойдет на новом диване, который она только что обила, но я не хочу думать об этом.

Курио хохочет, а Тарек содрогается и притягивает меня к себе. Я улыбаюсь, с интересом разглядывая трактир. Заметив это, Тарек смеется, и глубокий звук отдается во мне, перекатываясь от груди вниз по телу, пока не останавливается в моей промежности.

– Мне сейчас объяснить ей, что она заблуждается, или позже? – рассеянно бормочу я, глядя на колышущуюся занавеску на окне.

Видимо, похотливая хозяйка трактира наблюдает за происходящим.

– Уверен, в таком маленьком городке заметят пропажу единственной трактирщицы, – поддразнивает Курио.

Я закатываю глаза.

Я не собираюсь ее убивать. Я просто заставлю ее слушать, как я очень громко трахаю вас троих всю ночь и весь день, пока она не научится принимать более правильные решения в своей жизни. И жизнь эта может стать очень короткой и окончиться очень болезненно, если она не будет осторожна.

Я поворачиваюсь к окну и показываю на него, чтобы трактирщица знала – я знаю, что она на нас смотрит. Я замечаю какое-то быстрое движение, занавеска мгновенно задергивается. «Скорпионы» смеются, белые шлейфы пара вырываются из их ртов, кажется, будто даже мороз хочет попробовать их веселье на вкус.

– Она слишком стара, тебе не стоит беспокоиться, принцесса, – дразнится Тарек, и я рычу, услышав его новое любимое прозвище.

Тарек оправдывает его употребление тем, что мне якобы нужно свыкнуться с мыслью о том, что я принцесса. Но все, чего я хочу, – это ударить его промеж ног каждый раз, когда «принцесса» вырывается из его восхитительных губ.

Хуже всего то, что это действительно помогает мне свыкнуться с возможной ролью – но не по тем причинам, о которых думает Тарек. На самом деле, правда это или нет, я никогда не стану настоящей принцессой. И помогает мне то, что «скорпионы» говорят об этом так непринужденно, будто в этом звании нет ничего страшного. И то, как они дразнятся, каким-то образом лишает титул всей важности. И это дает мне понять, что, в конце концов, я остаюсь собой, а они – собой. А принцесса я или нет – на наши отношения это никак не влияет.

– Она старая? – удивленно спрашиваю я, поворачиваясь от окна обратно к мужчинам.

– Очень, – с наглой ухмылкой отвечает Тарек.

Я некоторое время обдумываю эту новую информацию, а затем пожимаю плечами.

– Тем лучше для нее, – говорю я, и Риалл разражается таким громким хохотом, что я аж подпрыгиваю.

– И что теперь? Никакого «трахаться, пока она не усвоит урок»? – спрашивает он, вытирая слезы, выступившие на глаза от смеха.

– Нет, мы ведь все еще можем устроить ей шоу, но это будет скорее что-то вроде «ты нас точно запомнишь», а не «не заставляй нас тебя прирезать».

Тарек качает головой, как будто не знает, что со мной делать, но я вижу, как он ухмыляется.

– Братья, я думаю, мы создали монстра, – заявляет