Курио и Риалл хихикают, а я насмешливо фыркаю.

– Я всегда была монстром, вы просто показали мне, как принять себя.

– Ох, Звереныш, – мурлычет Риалл, подхватывая меня на руки и кружа. – Это самая милая вещь, которую мне когда-либо говорили!

Его наигранный восторг заразителен, и я не могу удержаться от смеха.

– Накорми меня, пока я не забрала свои слова обратно, – приказываю я, хихикая.

– Так, вы слышали, что сказал наш маленький монстр, – объявляет Риалл, ставя меня на ноги.

Тарек тут берет меня на руки, прижимает к себе и шагает по улице.

– Маррет сказала, что таверна в той стороне.

– Ее зовут Маррет, – говорит Риалл, широко ухмыляясь от удовольствия. – Даже имя у нее старое. Я давно не встречал женщин с именем Маррет.

Мы спускаемся по одной из улиц, ведущих от центра города – его застройка напоминает колесо повозки, из центра которой отходят спицы-улицы.

По пути я рассматриваю магазины. Некоторые уже закрыты на ночь, другие только готовятся закрыться. К счастью, толпы и города уже не пугают меня и не давят так, как раньше. В них даже есть что-то успокаивающее – все эти обычные суета и шум фейри, занятых своими делами – на них они и сосредоточены. Важно лишь то, куда им нужно идти и зачем, а все остальное проносится мимо, они просто пропускают окружающие вещи как что-то неважное и недостойное внимания.

Я осматриваю темнеющую заснеженную улицу. Лишь несколько укрытых накидками и капюшонами фигур, опустив головы, пробивают себе путь сквозь порывы ветра и торопятся оказаться где-то, где теплее.

Вывеска «Натянутая тетива» поскрипывает, раскачиваясь то взад, то вперед, подгоняемая издевательским, холодным ветром. Он подбрасывает в воздух пригоршни снега и швыряет их нам в лицо. Ярко-оранжевый волшебный свет льется из больших заиндевелых окон, возвышающихся по обе стороны от парадного входа.

Мы входим внутрь, и нас крепко обнимает приветливое тепло. Риалл пытается удержать дверь, которую рвет с петель ветер, и она захлопывается с громким треском. Мы спускаемся в главный зал таверны, и с десяток лиц с любопытством поворачивается в нашу сторону.

Невысокий, помятого вида бармен смотрит на нас и ставит четыре пивные кружки на длинную стойку, очевидно, ожидая, что мы сейчас закажем. В воздухе витает странная напряженность, какая-то настороженность.

Мы выбираем небольшой круглый столик, посетители таверны внимательно наблюдают за нами, и я чувствую покалывание на коже от их взглядов.

Мертвая тишина меня вполне устраивает, но кажется, что хватит лишь небольшой оплошности с нашей стороны – и все изменится в худшую сторону.

– Похоже, тут не очень-то любят незнакомцев, – бормочет Курио так, чтобы его слышали лишь мы, затем расстегивает и снимает накидку.

Я откидываю капюшон, и тепло таверны ласкает мои заледеневшие щеки. Фейри, все еще наблюдающие за нами, бросают на меня взгляд и неожиданно расслабляются. Плечи ссутуливаются, тела пододвигаются к столам, а напитки, разговоры и собеседники снова становятся центром внимания всех посетителей таверны. Нашего присутствия здесь больше не замечают, и я оглядываю других посетителей, недоумевая по поводу произошедшей перемены.

Неужели все боялись, что от нас будут неприятности, а теперь все успокоились только из-за меня?

Я снимаю накидку и набрасываю ее на стул рядом с Курио.

– Это было интересно, – замечает Тарек, усаживаясь.

– То, что эти фейри видят угрозу только в вас троих, меня оскорбляет, – язвлю я.

Риалл усмехается и опирается своей сильной рукой на спинку моего стула.

– Это их и погубит. Они не заметят твоего приближения, пока не станет слишком поздно.

Я улыбаюсь и замечаю пожилую женщину с подносом, полным напитков, – она направляется в нашу сторону.

Фейри одаривает меня лучезарной улыбкой – но та тут же тускнеет, когда она смотрит на «скорпионов» и руку Риалла у меня за спиной.

– Три кружки нашего лучшего пенного эля, – объявляет она, ставя тяжелые кружки на стол. – А это Эго сделал специально для тебя, – поясняет она, ставя передо мной бокал поменьше, наполненный ярко-фиолетовой жидкостью.

Я не очень люблю эль, поэтому вместо того, чтобы обдумать это предложение, я киваю и подтягиваю бокал к себе.

– Мне нравится этот цвет, – говорит она, указывая на мои волосы. – Лютина сегодня не будет? – небрежно спрашивает женщина.

Ее улыбка снова становится шире, но в глазах появляется какой-то нахальный блеск, которого раньше не было.

Я понятия не имею, кто такой Лютин, поэтому качаю головой.

– Нет, но за это спасибо, – отвечаю я, подношу бокал к губам и делаю большой глоток.

Напиток сладкий и крепкий, и я понимаю, что, если выпью слишком много, то сразу же потеряю над собой контроль.

– Что у вас есть из еды? – спрашивает Тарек.

Фейри поворачивается к нему, и взгляд теплых карих глаз тут же леденеет.

Я вообще-то привыкла к совсем другой реакции. Когда фейри видят «скорпионов» в их обычном облике, то обращаются к ним с теплом или интересом. Эта служанка, однако, выглядит усталой и даже озабоченной, как будто она слишком многое повидала в жизни – и теперь ее нельзя обмануть красивым лицом и внушительным телосложением.

Она явно старше нас, но угадать возраст фейри сложно. Мы взрослеем позже и стареем медленнее, чем другие виды. У этой фейри морщины вокруг рта и глаз – кажется, что она одинаково много смеется и печалится. Светло-каштановые волосы забраны на затылке в пучок и заплетены в косичку, спускающуюся по спине, – в общем, серьезно и без изысков. В ней есть твердость, что неудивительно, учитывая здешнюю суровую погоду, ее возраст и то, что она работает в таверне.

– У нас есть оленье сальми с хрустящим хлебом или стейк с сезонными овощами.

Мы все заказываем сальми, и это почему-то ободряет служанку – она убегает, исчезая за двустворчатыми дверьми за барной стойкой. Вероятно, она спешит запереть дочерей горожан подальше от «скорпионов».

Я хихикаю про себя, а Курио протягивает руку и забирает у меня бокал, нюхает пурпурное содержимое и делает осторожный глоток. Его брови удивленно взлетают вверх, и он кашляет, хлопая себя по груди, и ставит бокал на место.

– На вкус как нектар, а жжет как виски, – хрипит Курио, прочищая горло.

Я смеюсь. Еще несколько глотков, и это пойло может оказаться когтем ястреба – я назавтра ничего не вспомню, кроме него.

Курио передает эликсир Тареку, а затем Риаллу, которые оба не менее удивлены странным сочетанием сладости и жгучести.

Я указываю подбородком в сторону портрета над камином, который только что заметила. Это картина маслом с изображением королевы Акиру. Я ищу на стенах что-нибудь в честь короля, но ничего нет.

– Странно, что северяне все посвящают