ей и ничего – Корвену, – рассеянно замечает Курио, еще раз обводя взглядом комнату, словно ожидая, что в любой момент из тени вынырнет кто-то, кто может стать для нас проблемой.

– Эт потомушт, что он стал королем только благодаря ей, – невнятно бормочет долговязый фейри, с трудом выбираясь из-за соседнего стола, и тащится к нашему столику.

Он дико размахивает своим бокалом, и за ним на потертом полу тянется дорожка из следов пролитого эля. Вдруг он спотыкается о наш столик, и мы все замираем, но ему удается восстановить равновесие. Он стар, волосы у него седые, лицо помятое и изможденное. Одежда фейри свисает с него, будто он либо носит чужую одежду, либо сильно уменьшился в размерах с тех пор, как купил ее.

– Они хотят, чтобы мы забыли, но лед хранит все тайны. Мы помним. Сти помнит, – бормочет мужчина, постукивая себя по лбу пальцем, затем подносит кружку ко рту и делает большой глоток. Он начинает клониться назад, но Риалл протягивает руку и возвращает его в вертикальное положение.

– Что Сти помнит? – спокойно спрашивает Тарек, скрестив руки на груди.

Он выглядит расслабленным, но я знаю, что в швы его туники у ребер вшиты ножны с кинжалами.

– Тада была Налрора, и у нее было все. Но каждый кусочек тьмы и света до Исоны предала Галаяс и ее дружки. – Сти громко рыгает и бьет себя по груди, следом из него вырывается отрыжка поскромнее.

Имя Галаяс звучит знакомо, но я не могу вспомнить, где его слышала.

– Тогда не было ни королей, ни высших бздливых фейри, только Налрора. И на собирается вернуть все взад. Да вдь? – бормочет Сти, остекленевший взгляд устремлен на меня. – Они думали, что смогут сжечь книги, исковеркать правду и очернить историю и что им все сойдет с рук. Но мы рассказывали истории и сберегли правду.

Он салютует пустым стаканом и осушает его. После Сти встряхивает пустую кружку, словно недоумевая, куда делся весь эль, и обиженно хмыкает, когда стакан волшебным образом не наполняется вновь. Тарек протягивает ему свою полную кружку.

– Вы оч добры, сэр. Настоящий мужчина, так что вы захотите присоед’ниться к нашим, да в’дь? Надо их всех схватить, Моя Луна. Нам понадобится помощь, все силы, что у нас есть. Потому что мы в’дь придем по их души, да?

Снова Сти салютует мне стаканом, его улыбка кривится, словно он не уверен, правильную ли он выбрал для этого случая. И он растягивает губы, пока не убеждается, что улыбается именно так, как надо.

– Убирайся отсюда, Сти, или Эго вышвырнет тебя и будешь ночевать на улице! – кричит служанка, направляясь к нашему столику с подносом, полным еды. – Ты ведь знаешь, что не стоит приставать к господам, – ругает она пьяницу.

Тот, похоже, вот-вот свалится под стол.

– Все в порядке, – заверяю я ее, с удовольствием слушая бессвязный бред Сти. Потому что мы здесь именно за этим – смотреть, слушать и выискивать зацепки.

Мы пробирались вдоль побережья, прислушиваясь и следуя за всем, что могло бы послужить зацепкой. Пьяный бред, который только что слетел с еле шевелящегося языка Сти, оказался самым интересным из всего, что мы до сих пор слышали.

– Ты слишком добра, но у тебя и без того полно работы. Еще и не поужинаешь толком, – уверяет она меня, ставит перед нами ужин и отпихивает Сти подносом.

Наконец, она уходит, а я хмурюсь и смотрю на «скорпионов».

– Под работой она имеет в виду вас троих? – спрашиваю я, недоумевая. – Или вы думаете, она имела в виду работу в целом? Я выгляжу как фейри, «у которой и так полно работы»?

Курио и Тарек хихикают, копаясь в своем рагу.

– Может, Маррет рассказала ей о нашем приезде? – подтрунивает Риалл, и я смеюсь. – К восходу солнца о нас заговорит весь город.

Я зачерпываю огромную ложку сальми и запихиваю ее в рот. Я мычу от восхитительного вкуса и аромата, что взрываются у меня на языке, но мой взгляд прикован к Сти. Тот пытается вскарабкаться на стул у барной стойки, но это ему дается с трудом.

– Он говорил о том, о чем я думаю? – шепчу я, между тем как укладываю рагу в рот. Глазами я быстро обшариваю окружающее пространство, чтобы убедиться, что никто из пьяниц не подслушивает. – Ты слышал раньше о Налроре?

Тарек качает головой и отрывает кусок хлеба от нетронутой буханки в центре стола.

– Звучит не очень знакомо, но я посмотрю. Если то, что он говорит, правда, то это может дать нам ответ на вопрос, что делают Айджиины и зачем им нужны союзники.

– Думаешь, существует заговор, цель которого – свергнуть королей? – Курио говорит так тихо, что почти шепчет, и настороженно озирается по сторонам. – Если они собираются бросить вызов королям, то они безумны.

– Никто и не говорил, что это разумно. И не забывай об источнике данной информации – он не может даже на стул сесть.

Мы все оглядываемся на Сти как раз вовремя: он падает со стула и шлепается на задницу.

Тарек качает головой и возвращается к еде.

– Как я уже сказал, стоит поискать подтверждение его словам. Мало ли что успело измениться. Но я бы не стал делать ставку на пьяные бредни.

– Может ли это как-то быть связано с принцессой? – спрашивает Курио. – Может, есть какая-то ветвь рода, которая, по мнению простых фейри, должна быть у власти, но это не так. Подобное заявление может легко рассчитывать на поддержку.

– Верус ссылался на Общее Дело. Не совсем похоже на кружок рукоделия, – замечает Риалл.

– Племянник королевы, Лейев, – наследник, верно? – спрашиваю я, пытаясь вспомнить, что мне рассказывали о Ночном Дворе, когда мы только начинали путешествовать по нему. – Может быть, заговор нацелен на него, а не против четырех королевств? Может, заговорщики считают, что он не должен наследовать корону, потому что есть другой кандидат?

– Наверное, это возможно, но у Дворов есть договоры. Они должны поддерживать друг друга в случае народных волнений или какой-либо другой реальной угрозы, – возражает Тарек.

Курио фыркает и смотрит на него.

– На бумаге – да, но всем известно, что они мгновенно вцепятся друг в друга, если посчитают, что это в их интересах.

– Справедливо.

– Кого бы мы поддержали в войне? Гипотетически, конечно, – спрашивает Риалл, и Курио с Тареком фыркают.

– Это зависит от того, кто и кого будет пытаться убить, – шутит Тарек, и Риалл весело хмыкает, а затем отправляет в рот ложку сальми.

– Пусть они все сгорят, – тихо ворчу я в свое рагу.

Курио смотрит на