Все они перед народом, и звучат слова — я за Союз, я за… В пикантной ситуации оказались Ельцин и Шушкевич на встрече в Беловежской Пуще. Несколько дней назад они выступали за Союз, а сейчас приходится нарушать данное слово. Несолидно выходило. И все-таки истина дороже — они же видели, как тяжело, с беспрерывными пробуксовками шел процесс демократизации. По сути дела, мы оказались в глухом политическом углу. Нужно было срочно что-то делать, и они прекрасно это понимали. Потому я далек от мысли, что кто-то из них боялся. Нет, но они были крепко связаны своими обещаниями.

Именно так — связаны. Обещаниями подписать Союзный договор. Я таких цепей не имел. Я — свободный. Нигде ничего не обещал, не выступал с официальными заявлениями. Потому вполне логично выглядело то, что на встрече в Беловежской Пуще я выступил первым.

В ходе переговоров (а они скорее напоминали живой обмен мнениями) мы и пришли к окончательному выводу — модель Союза нас больше не может устраивать. И нет никакой необходимости включаться в процесс его реанимации. Второй наш вывод — республики должны стать по-настоящему полностью независимыми государствами, а связи между ними должны строиться на новых принципах сотрудничества. Часа два ушло на это обсуждение. Подняли на ноги юристов — имеем ли мы основания одобрять решения без участия союзного президента, без представителей других республик?

С. К. Говоря иными словами, вы заботились о легитимности?

Л. К. Именно так, мы хотели принять настоящий документ, документ, который бы ни у кого не вызывал никаких сомнений. Но сомнения возникли сразу — у наших юристов. Говорят, что нужно собрать всех, кто подписывал Союзный договор. Не три республики, а всех.

Мы решили зайти с другой стороны. Россия, Украина и Белоруссия стояли у колыбели Союза. Им и решать, ведь другие республики присоединились к договору потом. Юристы все же считали, что по такому поводу нужно собраться всем вместе. Ибо могут возникнуть проблемы, если нас не поддержат и выступят против.

С. К. Боялись, что Горбачев применит силу?

Л. К. Думаю, что проблема могла быть в другом. Боялись, что люди не воспримут наше решение как должное, будет ли документ легитимным для них. Сомнения оставались. И торопиться было опрометчиво, и времени для раскачки не было. Цейтнот. Именно поэтому окончательный документ был подписан лишь 22 декабря 1991 года на очередной встрече в Алма-Ате. И его подписали все республики.

А тогда, на встрече в Беловежской Пуще, мы формировали принципы взаимоотношений будущего содружества. Сидели и формировали. Писал я, Бурбулис — все участвовали. Писали, обсуждали и сразу отдавали на перепечатку. Работа была очень напряженной.

С. К. А помощники что, не помогали?

Л. К. Да не было никаких помощников, сами работали. Когда документ был готов, встал извечный вопрос что делать? Объявлять? Где и кому? Решили и поступили так: все вышли к журналистам и проинформировали их. Ельцин, Шушкевич и я ответили на вопросы корреспондентов. В подробности посвящать не стали»[516].

А теперь предоставим слово представителям «второго эшелона» участников Беловежского сговора, которые не только выполняли техническую сторону при подготовке документов, но и вносили порой весьма существенные поправки, в частности, по приданию хотя бы внешней легитимности Беловежских соглашений. Кроме Г. Бурбулиса, который выступал в качестве идейного вдохновителя Б. Ельцина на подписание антиконституционных документов, значительную роль сыграл С. Шахрай, придававший им как бы юридическую состоятельность. Ему первому слово. Ниже приведены отдельные фрагменты из беседы С. Шахрая с корреспондентом «Независимой газеты»:

«Если диагноз Ельцина, Кравчука и Шушкевича был точен (а я считаю, что он был достаточно верен), то к 8 декабря геополитический выбор состоял в следующем: идем ли по югославскому пути братоубийственной войны всех со всеми или находим новую формулу содружества, в рамках которого решаем главные задачи — нераспространения ядерного оружия, сохранения геополитического пространства, военной безопасности, спасения экономики.

Не всё из соглашения до сих пор сработало, но… ядерное оружие осталось только в России. Не произошло образования еще одного клуба ядерных государств. Геополитическая стабильность была сохранена…

— Можно ли сказать, что украинская делегация сыграла решающую роль в том, что договор об СНГ получился таким, какой он есть?

— Если белорусская сторона готова была рассматривать вариант нового Союза, то украинская делегация приехала, чтобы «сделать всем ручкой». Состояние ее было эйфорическим. Работать было очень сложно. Я бы назвал роль Украины не решающей, но роковой.

— Могли бы вы подробнее рассказать, что происходило в Вискулях в те дни? Это событие обросло слухами и мифами. Например, говорят, что работа сопровождалась обильными возлияниями, которые помогли быстро все поделить.

— …Я расскажу о том, что известно мне. Я был советником президента но правовой политике, заранее поручений по этой поездке у меня не было. Было так: вечером поступило предупреждение, что завтра вылетаем в Минск. Состав команды известен: Ельцин, Бурбулис, Гайдар, Козырев, Илюшин, Коржаков и я. Никакого документа из Москвы мы не везли (насколько это было известно мне). Есть легенда, что у Бурбулиса в компьютере был какой-то план. Не знаю. В Вискулях у нас компьютера не было. Проект соглашения печатался на электрической машинке, а размножали его на факсе — таково было техническое обеспечение. Когда мы приехали в Вискули, три лидера уединились, все остальные пребывали в ожидании. «Тройка» беседовала сначала в резиденции, потом они ходили на охоту, потом еще куда-то, в общем, разговор продолжался до вечера. Вечером была объявлена воля трех лидеров: экспертам готовить документ. Мы собрались на одной даче, украинская делегация пришла-ушла, фактически работали мы с белорусскими коллегами. Нам нужно было родить документ с политическим решением трех лидеров, но непонятно, с какой формой этого решения. Дискуссия продолжалась не один час. О чем шла речь? В 1922 году Союз образовали четыре республики: Россия, Украина, Белоруссия и Закавказская Советская Федеративная Социалистическая Республика (ЗСФСР). «ЗСФСР» в Вискули не приехала, но мы постепенно вышли на осознание факта, что здесь присутствует три государства — учредителя Союза в 22-м году. Если три государства-учредителя в лице своих лидеров осознают, что государство перестало существовать, то надо либо выписывать документ о смерти и расходиться, либо попытаться сделать шаг вперед.

В результате была найдена формула, соединяющая и то, и другое: государства — учредители Союза констатируют, что Союз ССР прекратил свое существование, и учреждают новое объединение — Содружество Независимых Государств. Текст писали от руки. С учетом моего почерка его переписывал, кажется, Гайдар. Уже было поздно, Козырев подсунул его под дверь не той дачи, где была машинистка, утром пришлось документ искать и срочно печатать. К нам уже присоединилась украинская делегация, мы делали пункт договора, несли его в зал, где сидели лидеры, его возвращали с поправками, перепечатывали, размножали на факсе. В таком ритме шла работа. В течение дня документ родился…