С этими мыслями он вышел в безлюдный, темный зал, где Аркар все еще возился с кабелями.

— Тебе посыльный подарок принес, — откуда-то из недр раздался весьма раздраженный голос. — Я тебе уже говорил, Ард, что я тебе не шестерка… не секретарь, тобишь-та.

— Спасибо, — только и ответил Ардан.

Он подошел к стойке и забрал конверт, внутри которого обнаружился одноразовый, расширенный библиотечный допуск, скрепленный государственной печатью и оттиском второй канцелярии.

* * *

Трамвай скрипнул колесами и замер на остановке около здания госпиталя на улице Миринского. Названная, разумеется, в честь исторического деятеля. Он, кажется, открыл какие-то особенные свойства плесени, позволяющие лечить заразные заболевания. Или как-то так.

Новый Город, как и всегда, встретил Арди высокими зданиями. Совсем не такими пышными и помпезными, как в Старом Городе, но, безусловно, все еще впечатляющими.

Сойдя по обледенелым ступеням, держаясь за столь же обледенелый поручень, Арди молился Спящим Духам и Вечным Ангелам, чтобы не поскользнуться и не загреметь на асфальт. Потому что на этом его бы сегодняшнее путешествие мгновенно бы завершилось. Тело попросту отказалось бы подчиняться столь нерадивому владельцу.

В груди горело. Арди глянул на часы.

Время до полуночи: 13 часов 06 минут.

Глазеть по сторонам, разглядывая небоскребы, высотные здания, автомобили и прохожих у юноши совсем не оставалось времени. Он даже не особо обратил внимания на громаду пятиэтажного госпиталя, занимавшего в одиночку целый квартал.

Арди, опираясь на посох, подошел под массивный козырек, а затем и юркнул через крутящиеся двери (будто в отеле). Хотя, учитывая громадное фойе, где среди кожаных диванчиков, изысканных ковров на мраморе, гардероба и длинной стойки с информацией, сидели важные посетители с не менее важными врачами, можно было и засомневаться, где именно находится Ардан.

Подойдя к медсестре — миловидной девушке в белом одеянии с черным чепчиком и манжетами, Арди коротко произнес:

— Я в третью палату. Отделение пост травматической реабилитации.

— Одну секунду, — девушка пробежалась пальцами по корешкам разнообразных папок, после чего достала одну из них и открыла где-то посредине. — Ваше имя?

— Ард Эгобар.

Она повела пальцем по именам допущенных до посещения.

— Хорошо, вижу… распишитесь пожалуйста, — медсестра протянула ему бланк, где Арди оставил размашистую, широкую подпись — так матушка научила. — Чехлы для обуви у гардероба. Там же и халат накинете.

— Благодарю.

Арди, все так же стараясь не делать лишних движений, переоделся, забрал номерок (не деревянный, а алюминиевый; c оттиском), надел на обувь чехлы из плотной, непромокаемой ткани, накинул белый халат на пиджак и отправился к лестницам.

Сегодня, признаться, он был бы не прочь потерпеть свою боязнь тесных и запертых пространств, но лифтами в госпитале можно было пользоваться только врачам; для перевозки тяжелых больных; а еще в экстренных ситуациях.

Ардан не относился ни к одной из трех категорий.

Так что, ступая, скрипя то ли зубами, то ли разбитой грудью, а может и всем сразу, он поднялся на пятый этаж (разумеется), после чего прошел в самый дальний конец восточного крыла (иначе и быть не могло), попутно встречая глазами врачей, включая пару целителей эльфов. Один в розовом (пятая звезда), а другой и вовсе в черном (шестая звезда) плащах поверх белых халатов с красными воротниками и манжетами — хирурги.

Их вытянутые, изящные, едва ли не женственные лица отражались на мраморе пола в тех местах, где тот не прятался под ворсистыми коврами. На стенах, выкрашенных в ослепительно белый цвет, как это часто встречалось у денежных китов, картины и фотографии. Все до единого — нейтральные пейзажи.

Потолок из красного дерева с хрустальными Лей-лампами, стилизованными под свечные люстры начала прошлого века.

Арди чувствовал себя в этом великолепии несколько неуютно. Так что был рад открыть двери третьей палаты.

Просторное помещение раза в четыре больше той квартиры, где жил сам Ардан. Окна в пол, занавешенные шелковым тюлем и бархатными шторами. Два лакированных шкафа, гардероб на несколько персон. Стол, четыре стула, пара тумб. Одна из которых для цветов. Удобное, крупное кресло на фигурных ножках. И, разумеется, койка, больше походящая на шикарную, массивную кровать.

Около неё еще тумба, заставленная в данный момент колбочками и баночками, с противоположной стороны — стойка под капельницы, а сверху, с потолка, свисали сложные системы из веревок и держателей. Чем-то напоминало рогатку. Только вместо камешков — на кожаных ложе покоились поврежденные ноги Бориса.

Сам лорд Фахтов, замотанный в бинты, местами пожелтевшие от мазей; с руками, запертыми в гипсы; с ногами, из которых торчали штыри из хирургической стали, связанные друг с другом проволокой, намотанной на воротки; с замотанным лицом, из под марлевых подкладок которого торчали разве что ноздри, губы и глаза; он скорее напоминал мумии правителей древних королевств пустыни Зафиры, нежели живого человека.

Рядом с ним на стуле сидела Елена. Она читала в слух популярный нынче детективный бульварный роман про разведчика второй канцелярии, путешествующего по всему миру и борющегося с заговорами тайных организаций, маньяками, черными магами и, порой, просто попадающий в переделки.

— Ммм, — промычал Борис.

Он увидел визитера, а вот Елена сидела спиной ко входу и, кажется, не услышала, как открылась дверь.

— Что такое, дорогой? — она захлопнула книгу и поднялась с места. — Пить хочешь?

Промыслова-Фахтова подняла с тумбы стакан с водой, в котором билась о стенки стеклянная трубочка.

— Добрый день, — Арди слегка стукнул посохом.

Елена вздрогнула и обернулась. Она осунулась лицом, под глазами расплывались темные круги, а глаза покраснели от недосыпа.

Все это время Елена не покидала госпиталя. Она спала на кресле. Питалась в кафетерии. Мылась в умывальниках. Одежду ей привозили посыльные.

Она помогала медсестрам. Меняла бинты. Забирала утки, выливая их содержимое по нескольку раз в день. Приносила Борису пить, вымеряла капли обезболивающего.

Прежде Арди иногда задумывался — вышла ли Елена замуж до или после того, как Бориса отлучили от семьи, но теперь знал точно. Знал точно, что их обоих — ни Елену, ни Бориса, не заботили такие мелочи, как звания, чины или деньги.

Они любили друг друга.

Любили так, как, наверное, любят разве что в тех романах, что читала вслух Промыслова.

— А, Арди, — она улыбнулась измученной, но радостной улыбкой. — Уже седьмой день? Как время-то пролетело…

— Пятый, — напомнил Арди. — Я в седьмой тоже приеду. Привезу, как и обещал, записи с лекций.

— Да,