Голос, раздавшийся в его шлеме, говорил на Всеобщем. Акцент незнакомый, но все понятно. Мерлин сглотнул и откашлялся, прочищая горло:

– Да.

– Хорошо. Ты все еще жив только потому, что на тебе скафандр Когорты, а не хескерский. Иначе я бы пропустила эту часть разговора и проделала в тебе дыру. Отойди от панели.

– С радостью.

– Медленно.

– Как вам угодно. – У Мерлина снова пересохло во рту и перехватило горло. – Я друг. Я не собирался ничего красть – только позаимствовать некоторые карты.

– Позаимствовать? Вот как ты это называешь?

– Я бы попросил, если б было у кого попросить. – Мерлин отодвинулся от панели и рискнул медленно опустить руки. – Корабль казался мертвым. У меня не было причин предполагать, что тут есть живые. И кстати, если подумать – как получилось, что вы живы? Здесь не было никаких признаков жизни, никаких источников энергии…

– Заткнись. – Женщина качнула пистолетом. – Откуда ты? С какого корабля-поглотителя, с какой материнской базы?

– Я пришел не с корабля-поглотителя. И не с материнской базы. – Мерлин скривился. Он не знал толком, как рассказать о себе или хотя бы улучшить настроение этой особы с пистолетом. – Я, можно сказать, фрилансер. Меня зовут Мерлин, и я…

Но женщина не дала ему договорить:

– Если ты так себя называешь, очень советую подобрать другое имя.

– До сих пор оно хорошо мне служило.

– Есть лишь один Мерлин. Во всяком случае, остальные Кречеты никому не интересны.

Мерлин скромно улыбнулся:

– Значит, мир замкнулся. Думаю, это неизбежно, если учесть, сколько я уже путешествую.

– Да, мир замкнулся. Был такой человек, по имени Мерлин, и он оставил Когорту. Надо объяснять, как нас учили к нему относиться?

– Думаю, вы мне расскажете.

– Есть две точки зрения. Одна – что это придурок, впавший в самообман, бахвал, чье эго под стать его заблуждениям.

– Я никогда не называл себя святым.

– Вторая гласит, что Мерлин предал Когорту, что он совершил кражу и сбежал от последствий. Что он никогда не собирался возвращаться. Что он лжец и преступник и поэтому заслуживает смерти. Так что выбирай сам. Паяц или предатель. Какой ты Мерлин, первый или второй?

– А третьего варианта нет?

– Нет. – Женские глаза за щитком шлема сузились. Мерлин видел лишь верхнюю часть ее лица, но было ясно, что она молода. – Я не помню точно, когда ты сбежал. Но это случилось тысячелетия назад. Уж это-то я помню. Ты можешь быть кем угодно. Хотя зачем рисковать, путешествуя под этим именем…

– Значит, я – это я, ведь так? Только у меня может хватить глупости, чтобы назваться Мерлином. – Он попытался сделать хорошую мину при плохой игре. – Да, прошли тысячи лет, но не для меня. Большую часть этого времени я путешествовал на скорости, близкой к световой. «Тиран», мой корабль, способен входить в Паутину. Я искал эти сведения…

– Воровал.

– Искал. Я нахожусь на территории, которую знаю недостаточно хорошо, чтобы двигаться уверенно, и подумал, что у вас могут быть карты лучше моих. Так и оказалось. Но это еще не все. Кстати, как вас зовут? Я хотел сказать, раз уж мы так мило беседуем…

Мерлин заметил нерешительность в глазах женщины. Миг, когда она готова была отказать ему даже в праве знать ее имя, будто не собиралась позволить ему прожить достаточно долго, чтобы это имело значение. Но что-то надломилось, и она сдалась.

– Кряква. В каком смысле «это еще не все»?

– В этих файлах. Упоминание о свирели. Это правда? У вас есть свирель?

– Если твой корабль способен входить в Паутину, значит у тебя есть своя свирель.

Мерлин кивнул:

– Да. Но моя свирель повреждена и не работает так, как надо. Я попал в аномалию внутри Паутины, и переход с каждым разом становится все труднее. Я не ожидал найти здесь свирель, меня интересовали карты. Но теперь, когда мне стало известно, что я случайно натолкнулся…

– Ты ее украдешь.

– Нет. Возьму взаймы, исходя из негласной договоренности, что я в конечном счете действую во благо Когорты. Существует оружие, способное изменить баланс сил в этой войне. Чтобы найти его, мне нужен «Тиран», а «Тирану» нужна свирель.

– Тогда у меня есть для тебя плохие новости. Мы ее продали, – бесцеремонно и презрительно сказала женщина. – Это случилось в системе двойной звезды, в нескольких световых годах отсюда. Нам требовался ремонт, материалы, запчасти для корабля, которые мы не могли произвести сами. Мы навели контакты и послали переговорщиков. Я входила в дипломатическую группу. Мы произвели обмен, отдали им свирель – и Радужница получила то, что нам было нужно.

Мерлин отвернулся с отвращением:

– Вы идиоты.

Кряква повела дулом пистолета перед его лицевым щитком. Мерлин отшатнулся, невольно задумавшись, готова ли она пристрелить его на месте.

– Не суди нас. И не суди Радужницу за принятые решения. Тебя там не было, и ты понятия не имеешь, через что мы прошли. Рассказать, что случилось со мной?

Мерлин благоразумно промолчал.

– Это было хранилище, расположенное почти в середине корабля, – продолжила Кряква. – Лучшее место для того, чтобы спрятать энергию, если не собираешься ей пользоваться. Капсулы анабиоза отказывали одна за другой. Нас была тысяча, потом осталась сотня, потом – десять человек. Каждый раз мы просыпались, считали, сколько осталось в живых, тянули жребий – кому достанутся работающие капсулы. Их становилось все меньше и меньше. Я – последняя. Последняя из тех, кто получил работающую капсулу. Я поставила питание на минимум. И настроила капсулу так, чтобы она разбудила меня, если мимо нее кто-нибудь пройдет.

Мерлин подождал секунду, потом кивнул:

– Могу я высказать предложение?

– Если тебе от этого полегчает – давай.

– У меня тепло, есть воздух, и мой корабль по-прежнему способен двигаться. Мне кажется, мы намного быстрее начали бы доверять друг другу, если бы поговорили лицом к лицу, без всего этого стекла и вакуума между нами.

Женщина фыркнула:

– С чего ты решил, что я тебе доверюсь?

– Люди ко мне тянутся.

Свирель представляла собою матово-черный конус, длина которого равнялась росту Мерлина. Она покоилась в гнезде из металлических креплений, острым концом к корме, в отсеке рядом с машинным отделением «Тирана». Похоже, свирели работали лучше, если находились поблизости от центра тяжести корабля, но других явных закономерностей не было, и большинство сведений о свирелях собрали по крохам, благодаря догадкам и экспериментам.

– Она все еще работает, в какой-то мере, – сказал Мерлин, погладив рукой в перчатке конусообразное устройство. – Но мне кажется, она умирает. Боюсь загадывать, сколько еще переходов я смогу совершить.