Там в строгом черном кресле, лицом к одному из залитых солнечным светом окон, сидела пожилая женщина, почти отвернувшись от двери. Одетая в черное, с руками, лежавшими на коленях, она не делала ни единого движения и держалась настороженно.

– Прошли годы, – сказал Мерлин, – и нас с Коростелем забрали с Изобилия. Считалось, что это доброе деяние, возможность спасти хоть что-то с нашей планеты в преддверии появления хескеров. Но это разлучило нас с матерью. Мы не смогли вернуться к ней. Она осталась там, вместе с руинами империи. Ее сыновья ушли. А ее мир вскоре погиб.

Женщина, словно заметив посетителей, слегка повернулась, и ее лицо стало видно лучше. Она взглянула на дверь, как будто выискивала призраков.

– У нее такой нежный взгляд, – тихо сказала Кряква.

– Она была доброй, – так же тихо отозвался Мерлин. – Люди говорили о ней плохо, но не знали ее, как знали мы с Коростелем.

Женщина медленно повернулась обратно к окну, снова обратив к ним профиль, глаза ее блестели.

– Она когда-нибудь говорит?

– Ей незачем. – У Мерлина на миг пересохло во рту. – Мы видели, как это произошло. Видели с корабля-поглотителя. Как оружие хескеров ударило по Изобилию. Как рухнул Дворец Вечных Сумерек. – Мерлин отвернулся от изображения матери. – Я хотел когда-нибудь вернуться и собственными глазами увидеть, что́ уцелело. Но не сумел себя заставить.

– Сколько умерло? – спросила Кряква.

– Сотни миллионов. Перепел спас лишь нас двоих да кое-что из культурного наследия. Видишь, я знаю, что это такое, Кряква. Уж поверь мне, знаю. – Он отвернулся от нее с ледяным равнодушием. – Корабль, выведи Крякву отсюда.

– А ты?

– Мне нужно немного побыть одному. А ты пока вспоминай все, что мне нужно знать об этой двойной системе. У тебя есть пять часов.

«Тиран» удалил Крякву из Дворца. Мерлин остался стоять в одиночестве и молчании. Потом он вернулся в гостиную, где смотрела в окно его мать, заточенная в бесконечном золотом дне, и побыл в ее тени, думая, не стоит ли избавить ее от этих дум о потерях и одиночестве.

Они успешно вышли из Паутины. Мерлин затаил дыхание и облегченно выдохнул лишь после того, как переход завершился и свирель перестала звенеть на своей подставке, словно надтреснутый колокол.

Мерлину потребовалось несколько минут, чтобы оценить обстановку.

Две звезды, довольно близко друг от друга – пара недель лёта для корабля с термоядерным двигателем. Дюжина больших планет, поровну распределенных между звездами. Сотни лун и малых небесных тел. Тысячи кораблей, курсирующих между планетами, военные суда, объединенные в эскадры и выстроенные в боевом порядке. Боевые станции и суперлинкоры. Крепости и кордоны. Время от времени – вспышки ядерного или импульсного оружия. Война продолжалась.

«Тиран» умел хорошо маскироваться, но даже замаскированный корабль выходит из Паутины с яркой вспышкой. Так что Мерлин не сильно удивился, когда крупное судно повернуло к ним и стало быстро приближаться, вероятно выжимая максимум возможного из термоядерного двигателя.

Когда чужой корабль приблизился, Кряква позвала Мерлина на инструктаж.

– Мне не нравится, как выглядит эта штуковина, – проворчал «Тиран», когда им удалось хорошо ее рассмотреть.

– Мне тоже, – сказал Мерлин. – Мы будем обращаться с ним почтительно. Ты же не хочешь, чтобы тебе поцарапали краску на корпусе, правда?

Судно втрое превышало корабль Мерлина по размерам и сверху донизу выглядело порождением войны. Из корпуса торчали стволы орудий – из старых сплавов, произведенных древними методами. Для двигателей и вооружения применялась древняя электромагнитная плавка. На носу корабля была нарисована рычащая пасть с бритвенно-острыми зубами.

– Это хейвергальский корабль, – сказала Кряква. – Вон их опознавательный знак: кинжал и звезда. Не особо отличается от кораблей, которые были в прошлый наш визит.

– Термояд – стабильная технология, – заметил Мерлин. – Если им только и нужно, что передвигаться по этой двойной системе и разносить друг друга в клочья, ее вполне достаточно.

– Они, конечно же, знают о Паутине – трудно ее не заметить, когда она вот так пересекает их небо. И интересуются ею. Они хотели преодолеть путь от термоядерных двигателей до свирели одним прыжком, без промежуточных этапов.

– Не похоже, чтобы они добились успехов.

Недоброго вида корабль встал борт о борт с «Тираном». Шлюз открылся, и наружу вышла группа людей в скафандрах, с реактивными ранцами. Мерлин напрягся, но приказал «Тирану» держать оружие за заслонками люков. А еще велел прокторам спрятаться и не показываться, пока они не понадобятся.

По корпусу залязгали шаги. Зацепы скрежетали, словно гвозди по ржавчине. Мерлин открыл свой шлюз, кивнул Крякве, и они вместе отправились встречать абордажную команду. На полпути Мерлина посетила мысль.

– Если они не заговорят о твоем предыдущем визите, не упоминай о нем. Ты просто прибыла сюда за компанию. Если они скажут или сделают что-то, не соответствующее твоим представлениям о них, я хочу это знать. Все, чего могу не заметить я.

– Я говорю на их языке. Разве это не потребует объяснений?

– Изобрази сперва неведение, а потом сделай вид, будто улавливаешь что-то по ходу дела. Если у них появятся подозрения, просто скажем, что в этом секторе есть дюжина других систем, где говорят на похожих диалектах. – Он нервно улыбнулся Крякве. – Ну, или еще что-нибудь. Импровизируй. Прояви творческий подход.

К тому времени, как они подошли к шлюзу, тот уже завершил рабочий цикл. Когда люк открылся, Мерлин не удивился, увидев внутри лишь двух членов абордажной команды. Больше все равно не поместилось бы.

– Добро пожаловать, – сказал он, делая приглашающий жест. – Заходите, заходите. Разувайтесь, чувствуйте себя как дома.

Гости выглядели на редкость внушительно. Их скафандры напоминали доспехи: с острыми гранями и выступами, неким подобием таранов на верхней части шлемов, жуткого вида решетками поверх лицевых щитков. К скафандрам было пристегнуто и привязано всевозможное огнестрельное и холодное оружие. Скафандры были зелеными, с золотой отделкой.

Мерлин постучал себя пальцем по горлу:

– Снимайте шлемы. Худшее, что вам может грозить, – это насморк.

Гости вошли в корабль. Их лица были скрыты за решетками, но Мерлин заметил, как они повернулись, чтобы посмотреть друг на друга, прежде чем потянуться и снять шлемы. Раздалось шипение – это выравнивалось давление, – и показались две головы. Двое мужчин, лысые, с многочисленными боевыми шрамами и следами травм на голове. У обоих были грубые медвежьи черты, выступающая нижняя челюсть и темная тень щетины на подбородках и щеках. На лице одного из мужчин красовался дуэльный шрам, у другого – ухо было почти сожжено лазером. Маленькие неприветливые глазки тонули в складках морщин. Один из них открыл рот, продемонстрировав комплект желтых и металлических зубов.