Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всё, забудь, Глеб, – Марина едва говорила от потрясения. – Её больше нет. Отпусти и забудь, и прости её в душе, она была не в себе. С прощением жить легче.
– Хочу ли я после этого детей? Какой из меня отец? Я не знаю, что такое отец, я и мать то не знаю, что такое. Я не знаю ничего о нормальной семейной жизни.
– Ты ведь не такой, и Диана не такая. Всё получится, она справится и поможет тебе стать родителем. Скажи мне, это ты из-за матери пытался покончить жизнь самоубийством?
Глеб отхлебнул виски.
– Сейчас я схожу покурю, подотру сопли и расскажу. Если, конечно, ты ещё в силах слушать. Я ещё не все трагедии своей жизни поведал.
– Кури здесь.
Что он ещё расскажет? Марина побоялась, что он снова ускользнёт от разговора, поэтому открыла окно и дала ему банку для пепла. Глеб закурил, она видела, как у него дрожат руки, с какой жадностью он вдыхает ядовитый дым, будто пытается заглушить в себе боль.
– Любимую девушку убили, а перед этим изнасиловали. И как выяснилось из-за меня, бывшая приревновала и наняла трёх подонков. Как было с этим жить?
Глеб сквозь дым пристально посмотрел на Марину, и её пробрал озноб.
– Помнишь, мы с тобой ездили на кладбище? Я узнал это место, нашёл её могилу, тогда-то память и вернулась.
– Как же так, Глеб? – простонала Марина.
– Нормально всё. Пережил уже. На тот день, когда я вены скрыл, свадьба была назначена. Не выдержал, не смог, любил сильно, в первый раз в жизни. Сильно, взаимно, до сих пор болит. Скатился до наркотиков, делал какие-то страшные вещи, и в итоге вскрыл вены.
Марина прижала его голову к своей груди. Бедный мальчик, мать с детства калечила, вот нашёл любовь, хотел построить свою семью, и невеста погибает, и никакой поддержки вокруг, и вот он нашёл выход. Марина гладила его по голове, потом взяла его лицо в руки и смотря в прищуренные серые глаза, сказала:
– Сынок, у тебя есть Диана, и будет ребёнок, есть мы с твоим отцом, и все тебя любят. Забудь, что в детстве до тебя не было никому никакого дела, оставь всё в прошлом. Ты так молод ещё, всё у тебя хорошо, начинай жить, родная мать больше не потревожит тебя, твоя невеста… пусть она останется светлым воспоминанием, Диана такая чудесная.
Глеб кивнул.
– Давай ты закроешь свой виски. Выпьешь чаю и поешь.
Чай удивительно подействовал, проснулся аппетит. Марина накрыла на стол, она прекрасно готовила, и хоть Глеб придерживался диеты, но сегодня жареная картошка с грибами, салат, бутерброды подействовали лучше любого лекарства. Он потяжелел и его поклонило в сон.
– Пойдем, я тебе постелю. Диане я позвоню, скажу, что ты у меня.
Глеб лёг, не раздеваясь.
– Посиди со мной, – попросил он Марину. – Я так не хочу ничего менять в жизни, только всё успокоилось.
– Сынок, у вас с Дианой всё будет хорошо. Диана не Елена, она будет отличной мамой, окружит ребёнка заботой, её любви хватит на всех. Поверь мне, она не будет перекладывать на твои плечи всё, ты будешь ей помогать в меру своих сил. И кроме того есть мы с Андреем, подкинете внука нам, и идите вдвоём, куда хотите.
Глеб поцеловал руку Марины.
– Спасибо тебе за всё. Жаль, что не ты моя мама.
– Как же не я? Я, конечно. Можешь так меня и называть.
Глеб кивнул, накинул на голову капюшон, отгораживаясь от всех, свернулся калачиком и заснул. Марина продолжила сидеть на кровати, машинально поглаживая его руку. Бедный мальчик, как же его жалко, вырос без родительской любви, и сам не знает, как любить, нянька – физически, мать морально издевались, и как теперь всё исправить?
Глава 64. Слом
Диана села на больничный, лелея свою беременность, чем больше набухал живот, тем сильнее Глеб отстранялся от неё. Ей было больно, обидно, но всё же она находила ему оправдание. Он несколько раз предупреждал её насчёт детей, она не послушалась, и то, что он не стал прыгать от счастья вполне ожидаемо. Сказав, что это будет сын, она надеялась, что в его глазах промелькнёт интерес, ведь мужчины мечтают о сыне, но нет, всё тщетно. Опять судорога боли на лице и захлопнутая дверь. Звонила Марина, умоляла понять его, у него есть причина опасаться беременных женщин, но что за причина не сказала…
Диана из гордости напускала на себя вид счастливой молодой будущей мамы, хотя такой не была. Она радовалась беременности, но никак не ожидала, что Глеба будет не переломить. С тех пор, как она сказала, что беременна, Глеб физически не дотронулся до неё ни разу, а ей как раз очень хотелось, ласки, любви. Глеб полностью от неё отгородился, заполз в свою раковину, накрылся колпаком, не достучаться, не докричаться, недоступный, ершистый. В спальне он забивался в самый угол кровати, как можно дальше от неё, а то и вовсе спал в соседней комнате. Если же она пыталась сама его обнять, он очень быстро расцеплял её руки, отговариваясь каким-нибудь неотложным делом или усталостью. Небрежный поцелуй при встрече и прощании, это всё на что она могла рассчитывать. У Дианы наворачивались слёзы, она обижалась, разве Дэн или Дима так поступали бы? Да они бы были счастливы, носили бы её на руках. Диана вздыхала, подавляя рыдания, беременность долго не продлится, она быстро придёт в форму, и всё будет у них как прежде.
Глеб честно пытался перебороть себя, приступы тошноты, возникающие от прикосновений к нему беременной Дианы, от вида изменившейся фигуры, от жестов будущей матери, поглаживающей живот. Вот она взяла больничный, готовится к материнству, помогает
