Но разве фургон не блокировал выезд из гаража?

Не совсем. Вполне могло хватить места, чтобы легковушка протиснулась.

Ублюдок мог сейчас быть где угодно.

Но не здесь. Его определенно не было ни в маленькой комнате-студии, ни на кухне. Эти помещения Нил уже проверил, но теперь осознал, что ему страшно заходить в ванную и включать там свет.

"Нет там его" - сказал он себе.

Я не его боюсь там обнаружить .

А кого ?

Марту?

Голую и окровавленную, изрезанную и изгрызенную, связанную с распростертыми в стороны руками, словно умоляя о последнем объятии?

- Она на работе, - пробормотал себе под нос Нил, - Никого там нет. Никого.

Сжав зубы, задержав дыхание, он шагнул в ванную и щелкнул выключателем.

Ванна была белой, чистой и пустой.

Никого в помещении, кроме него.

Он повернулся к зеркалу. Увидел свое лицо, но оно было каким-то не таким, как раньше. Осунувшееся, ошеломленное, словно контуженное. Такое лицо он ожидал бы увидеть у последнего выжившего из погибшей в пустыне экспедиции.

Он отвернулся от зеркала и вышел в гостиную.

У двери в спальню он уже не медлил - просто зашел и включил свет. Все хорошо. Ничего не изменилось с его ухода, на первый взгляд. Но он все-таки заглянул в шкаф и под кровать, на всякий случай.

Потом достал коробку с патронами из верхнего ящика комода. Встав рядом, он перезарядил оба магазина. Один магазин вставил в рукоятку пистолета и дослал до щелчка ударом ладони. Потом передернул затвор, досылая патрон в патронник. Сняв оружие со взвода, он положил пистолет на комод и разделся.

Свою одежду он кинул на пол. Не хотелось сейчас с ней возиться.

На нем все еще оставался браслет.

"Нет, больше никаких волшебных полетов, - решил он, - Только не сегодня."

Ему нравилось носить браслет. Позволяло чувствовать, будто он все еще имел какую-то связь с Элизой.

Но все-таки нежелательно было оставлять его на руке. Марта могла прийти и увидеть. Она заканчивала работу в восемь утра, и вполне могла заглянуть к нему, прежде чем ехать к себе домой.

Она периодически заходила без предупреждения, имея ключ от его квартиры.

Поразмыслив, Нил снял браслет. Положил его в ящик комода, спрятав под кучей носков.

Затем он взял пистолет и пошел с ним в гостиную. Выключил там лампу, потом выключил свет и на кухне. Вновь зайдя в ванную, он положил оружие на полку, чтобы оно всегда было под рукой.

Умылся, почистил зубы, сходил в туалет.

Забрав пистолет, он выключил свет в ванной и пошел в спальню.

Щелкнул выключателем в спальне.

Пересек комнату с пистолетом в руке и прямо с ним лег в постель.

Прохладная простыня приятно охлаждала кожу.

Пистолет тихо стукнул об дерево прикроватной полочки, когда он положил его рядом с радио-часами.

Зеленый электронный циферблат показывал 05:42.

Что напомнило ему о необходимости прочитать молитву.

Молитва была для Нила частью рутинного распорядка перед уходом ко сну. Обычно он быстро проговаривал "Отче Наш" про себя.

Как правило, особо не придавая значения словам. Просто привычка, оставшаяся с детства.

Может быть, Бог где-то и существовал.

Но если и так, Нил весьма сомневался, что Он обращал внимание на чьи-то молитвы. И еще больше сомневался, что молитва, даже услышанная, способна изменить отношение Бога к чему бы то ни было, или как-либо поменять ход событий.

Но нельзя же знать точно.

Сегодня, мысленная декламация Нила не остановилась на "ибо твое есть царство, и сила, и слава".

Он продолжил, уже своими словами: "И милосердный Бог, пожалуйста, присмотри за Элизой. Я не знаю, почему ты позволил такому с ней случиться. Ты-то, наверное, тут ни при чем, но я не знаю, как такая херня может твориться. Прости.

В общем, наверное, ее срок подошел, или что там. Короче, прими ее хорошо на небесах, если такое место существует, потому что тут, на земле, ей пришлось пиздец как плохо. Прости еще раз. Но я говорю, что чувствую. И если ты слушаешь, я был бы очень благодарен, если ты не позволишь тому подонку сюда пробраться и прикончить меня во сне. Спасибо тебе, Господи. Аминь."