— Если бы Кагуэлла не попытался поймать мой отряд в ловушку, Гитта осталась бы жива. Он заслужил худшей судьбы, чем ему досталась.

Пустые глазницы уставились на меня, словно какие-то рефлексы заставляли его «смотреть» в направлении собеседника. Правда, я подозреваю, что в кресле была встроена какая-нибудь камера, которая передавала ему в мозг зрительные образы.

— Как я понимаю, я говорю сейчас с Кагуэллой, — проговорил Рейвич. — Или вы не тот, за кого себя выдаете?

— Я ни за кого себя не выдаю. Я просто не Кагуэлла. Уже не он. Кагуэлла умер в тот день, когда украл память Таннера. Остался… кто-то другой. Кто-то, кого раньше не было.

Одна из бровей над пустой глазницей чуть качнулась.

— Кто-то лучший?

— Помню, Гитта задала мне один вопрос. Как долго нужно прожить и сколько добра сделать, чтобы искупить одно злодеяние, совершенное в молодые годы? Тогда вопрос показался мне странным, но теперь я понимаю. Думаю, она знала. Она знала, кем был Кагуэлла и что он сделал. Что поделать, я даже сейчас не знаю, как ответить на этот вопрос. Но думаю, что когда-нибудь узнаю.

Мои слова не тронули Рейвича.

— Значит, дело в этом? Из-за этого вы ищете Таннера?

— Нет. С ним женщина — ее зовут Амелия. Она из ордена Нищенствующих, кем бы ни представлялась. Полагаю, что Таннер убьет ее, как только она будет ему не нужна.

— Вы прибыли, чтобы спасти ее, рискуя собой? Как благородно.

— Благородство здесь ни при чем. Это… просто человечность, — эти слова казались мне совершенно чуждыми, но я не постыдился их произнести. — Вам не кажется, что этому месту не хватает человечности?

— Вы убьете человека, чьими воспоминаниями завладели? Вам не кажется, что это похоже на самоубийство?

— Я буду решать этические проблемы, когда подотру кровь с пола.

— Ваше здравомыслие восхитительно, — сказал Рейвич. — Кажется, назревают весьма интересные события. Более любопытные, чем я ожидал.

Я насторожился.

— Что вы хотите сказать?

— Кажется, я сказал вам, что Таннер уже здесь? Прямо здесь — вот что я имел в виду. Я позволил ему развлекаться в свое удовольствие, пока вы не появитесь.

За спиной Рейвича в золотой дымке появился черный прямоугольник. Из него вышел человек, как две капли воды похожий на меня.

Во мне снова проснулся инстинкт солдата. Рука привычно ощутила рукоятку пистолета… несуществующего пистолета. В любом случае, я не смогу спокойно убить Таннера Мирабеля. Это было бы все равно что пристрелить самого себя.

За ним из темноты в золотое пятно света вышла сестра Амелия из ордена Нищенствующих. На ней уже не было привычной мне одежды — мантию сменило неброское платье, но эту женщину я не спутал бы ни с кем. Впрочем, кулон-снежинка по-прежнему висел у нее на шее.

Таннер подошел к Рейвичу и встал рядом с его креслом. В темном пальто, почти достигавшем пола, он показался мне очень рослым — на дюйм выше меня — и держался чуть иначе. Та вызывающая самоуверенность, которая проскальзывала в его движениях, свойственна нам обоим — и не только она. Сходство было поразительным. Нет, мы не выглядели близнецами — скорее братьями или одним и тем же человеком, на лицо которого по-разному падает свет. Игра теней может удивительно менять внешность. Но я никогда не замечал у себя жестокого выражения, которое видел на лице Таннера — возможно, мне просто не довелось в нужный момент посмотреться в зеркало.

Первой дар речи обрела Амелия:

— Что происходит? Я не понимаю.

— Хороший вопрос, — отозвался Таннер. Его рука, затянутая в перчатку, опустилась на высокую резную спинку кресла. — Просто замечательный вопрос. — Он склонился, словно разглядывая безглазое лицо человека, которого собирался убить. — Если хотите ей ответить — валяйте, красавчик. Смелее.

— Значит, вы понимаете, кто я такой? — спросил Рейвич.

— Ага. Очевидно, вы предпочли быстрый грязный скан. Позвольте мне догадаться. Тотальные повреждения нервной системы, клеточных структур, генетических механизмов. Эти живодеры, наверно, напичкали вас медишнами — но это все равно что подпирать падающее здание соломинками для коктейля. Судя по вашему виду, вам осталось несколько часов, а может, и того меньше. Я прав?

— Несомненно, — отозвался Рейвич. — Надеюсь, это вас немного утешит.

— Да неужели? — Таннер провел кончиками пальцев по голове Рейвича, словно ощупывая старинный глобус.

— Вы опоздали.

— Это можно исправить.

— Прекрасно. Но какой в этом смысл? Можете стереть это тело в порошок — я только поблагодарю вас, испуская последний вздох. Вся моя сущность, все, что я знал и чувствовал, сохранены навечно.

Таннер отступил на шаг.

— Значит, скан был успешным? — деловито спросил он.

— Вполне. Пока мы тут беседуем, я нахожусь где-то в распределенной архитектуре процессоров — это целая сеть, которой располагает Убежище. Мои дубликаты уже отправлены на пять других обителей, названия которых неизвестны даже мне. Можете взорвать Убежище ядерной бомбой — это ничего не изменит.

Значит, час назад я беседовал со сканом Рейвича. Чертовы конспираторы… Все это время они играли в паре. Рейвич абсолютно прав. Что бы ни предпринял Таннер — все будет бессмысленно. И, подозреваю, это ему уже безразлично. Он добился своей главной цели — заманил меня сюда.

— Вы умрете, — сказал Таннер. — Думаете, я поверю, что для вас это ничего не значит?

— Я не знаю, чему вы верите, и не хочу знать. Откровенно говоря, Таннер, мне это совершенно не интересно.

— Кто вы такие? — снова спросила Амелия, и на лице ее появилась тревога. Похоже, до сих пор он поддерживал в ней доверие, скрывая истинную цель своей миссии. — Почему вы говорите, что должны его убить?

— Потому что мы убийцы, — сказал я. — Мы оба лгали вам. Разница между нами в том, что я никогда не собирался убивать вас.

Таннер шагнул к ней, но недостаточно быстро — он не хотел оставлять Рейвича. Амелия, уже не на шутку встревоженная, подбежала ко мне, щелкая каблучками по двухцветной мозаике пола.

— Пожалуйста, объясните мне, что здесь происходит!

— Некогда, — сказал я. — Просто поверьте нам. Сознаюсь, я обманул вас, мне очень жаль. Но тогда я не был самим собой.

— Можете ему поверить, — проговорила Шантерель. — Он прилетел сюда с риском для жизни — прежде всего, чтобы спасти вас.

— Она говорит правду, — подтвердила Зебра.

Я смотрел в глаза Таннеру. Он все еще стоял позади кресла Рейвича. Роботы неподвижно стояли на прежнем месте, словно демонстрируя безразличие к происходящему.

— Вы остались один, Таннер, — произнес я. — Думаю, ваши козыри вышли. — Я обернулся к остальным: — Мы можем покончить с ним, если вы мне подыграете. У меня все его воспоминания. Я предвижу каждый его ход.