— Таннер?

Это был голос Амелии. Она сидела рядом и сейчас склонилась надо мной. Я видел ее ангельское лицо — все как в тот день, когда меня оживили в обители Нищенствующих.

— Это не мое имя, — сказал я и вздрогнул: мой голос звучал абсолютно нормально, разве что был чуть хриплым от усталости. Мне казалось, что мои губы не приспособлены для столь тонких действий, как человеческая речь.

— Я знаю, — сказала Амелия. — Но это единственное имя, которое я знаю. Так что пока оставим как есть.

Я был слишком слаб, чтобы спорить, и даже не уверен, что мне этого хотелось.

— Вы спасли меня, — сказал я. — И я вам многим обязан.

— Если не ошибаюсь, вы сами себя спасли, — возразила она.

Комната, где мы находились, была гораздо меньше того зала, в котором погиб Рейвич.

Но ее освещал тот же золотисто-осенний свет, на стенах были такие же барельефы в виде математических формул — впрочем, как и повсюду в Убежище. Свет играл на кулоне в форме снежинки на шее Амелии.

— Что с вами случилось, Таннер? Что превратило вас в человека, способного на столь жестокое убийство?

Это могло показаться упреком — если бы упрек звучал в ее голосе. Но я понял, что она не винит меня. Кажется, Амелия признала: вовсе не обязательно я должен нести ответственность за ужасы из моего прошлого. В той же мере человек виновен в злодеяниях, которые совершил во сне.

— Я играл роль человека, который любил охоту, — сказал я.

— Тот, о ком вы говорили? Кагуэлла?

Я кивнул.

— Помимо всего прочего, ему модифицировали сетчатку глаза, использовав гены змеи. Он хотел охотиться в темноте, при этом быть на равных с добычей. Я думал, что этим все ограничилось. Но я ошибался.

— Но вы этого не знали?

— До определенного момента — не знал. В отличие от Рейвича. Ему было известно про ядовитые железы Кагуэллы и способ, которым можно было доставить яд по назначению. Наверно, ему об этом сказали ультра.

— И он пытался дать вам подсказку?

Я качнул головой, не отрывая ее от подушки.

— Может быть, ему хотелось, чтобы один из нас пережил другого. Надеюсь, он сделал правильный выбор.

— А ты сомневаешься? — спросила Зебра.

Я с трудом оглянулся — и увидел, что она стоит по другую сторону постели.

— Значит, Рейвич сказал правду, — пробормотал я. — Когда стрелял. Вас просто усыпили.

— Он был не самым скверным человеком, — сказала Зебра. — Не хотел, чтобы кому-то причинили боль — кроме человека, который лишил его семьи.

— Но я все еще жив. Значит, он проиграл?

Зебра медленно покачала головой. Она вся сияла в потоках золотистого света. И я понял, что мучительно желаю ее, хотя мы не раз предавали друг друга в прошлом — и еще неизвестно, что ждет нас в будущем.

— Думаю, он получил то, что хотел. Во всяком случае, почти все.

Похоже, она чего-то не договаривала.

— О чем ты?

— Кажется, тебе не успели об этом сказать, — ответила Зебра. — Но Рейвич солгал нам.

— Солгал?

— То, что он говорил о своем скане, — она поглядела на потолок, и на ее лице заплясали золотистые зайчики. Я заметил остатки прежней «раскраски» — уже совсем бледные.

— Сканирование прошло неудачно. Они слишком поторопились. Сканер не успел сделать запись.

Я старательно изобразил скептическую гримасу, но понимал, что Зебра говорит правду.

— Скан не мог быть неудачным. Я же говорил с ним — это было явно после сканирования.

— Тебе только казалось, что ты говорил с ним. Думаю, это была бета-копия — пародия на Рейвича. Она копировала его привычки, поэтому ты и подумал, что скан был успешным.

— Но зачем? Зачем весь этот спектакль?

— Думаю, ради Таннера, — сказала она. — Рейвич хотел внушить Таннеру мысль о том, что все его усилия бесполезны. Что, даже уничтожив его физически, он ничего не добьется.

— Оказывается, это было не совсем так, — сказал я.

— Как сказать. Конечно, Рейвич умер бы в любом случае — чуть раньше или чуть позже. Правда, убил его все-таки Таннер.

— И Рейвич знал об этом? Все это время, пока мы были с ним, он знал, что умрет, что сканирование не удалось.

— Получается, он выиграл? — произнесла Зебра. — Или наоборот, потерял все?

Я взял ее за руку и пожал ее.

— Теперь все это не имеет значения. Таннер, Кагуэлла, Рейвич — все они мертвы.

— Все до одного?

— Все, кто действительно что-то значил.

После этого я целую вечность всматривался в золотистый свет, который исходил непонятно откуда — пока Зебра и Амелия не оставили меня одного. Я устал. Это была беспредельная усталость, которая не проходит, даже если выспишься. Но я все-таки уснул. И снова увидел сны. Не знаю, что я надеялся увидеть — но мне снова снилась камера с белыми стенами. И меня вновь охватил первобытный ужас от происходящего. От того, что происходило в этом месте, со мной, и от наказания, которому я подверг сам себя.

Позже — гораздо позже — я вернулся в Город Бездны. Это было долгое путешествие. По дороге нам пришлось сделать остановку в обители Нищенствующих, где сестра Амелия возвратилась к своим обязанностям. Она с удивительной стойкостью перенесла испытания, но, когда я предложил ей помощь — правда, не представляю, чем мог ей помочь, — Амелия отказалась и лишь попросила по возможности сделать ордену пожертвования.

Я пообещал, что так и сделаю. Позже я выполнил это обещание.

По прибытии в Кэнопи мы — Квирренбах, Зебра и я — договорились о встрече с человеком, который прыгал в Бездну.

— Дело касается Игры, — сказал я ему. — Мы предлагаем внести в нее значительные изменения.

Воронофф зевнул.

— С чего вы решили, что меня это заинтересует?

— Просто выслушайте нас, — сказал Квирренбах и приступил к изложению общей идеи.

План был разработан нашей тройкой во время пребывания в Убежище. Он был довольно запутанным, и мы не сразу сумели донести его до собеседника. Однако постепенно Воронофф начал проявлять признаки любопытства.

Он выслушал все до конца.

И сказал, что идея ему понравилась. И что ее даже можно осуществить на практике.

Мы предложили новую форму Игры под условным названием Театр Теней. В основе лежала все та же Игра, которая появилась в Городе после Эпидемии. Но ее правила коренным образом менялись. Главное, отныне она должна была проводиться на законных основаниях. Мы вывели Игру из подполья, установили правило спонсорства и обеспечили гарантированное внимание средств массовой информации любому, кто пожелал бы пережить захватывающие ощущения во время охоты на человека. Отныне игроками будут не только богатые молокососы, которые ищут острых ощущений на одну ночь. Наши клиенты будут прекрасно вышколенными экспертами, охотниками-убийцами. Мы сделаем их настоящими профессионалами и создадим им имидж экстраординарных личностей. Это будет своего рода культ, находящий выражение в Игре, которая будет возведена в ранг высокого искусства. Разумеется, первые кандидаты будут набраны из числа нынешних игроков. Шантерель Саммартини уже предложила свои услуги в качестве тренера, и я не сомневался в том, что она идеально подходит на эту роль.