за завтраком, ее и найдете, мистер Босая Пятка. Она предупреждала о вашем приезде.

Народу в кафе к завтраку собралось немало, и Джонни в замешательстве остановился сразу же за порогом. Кто из них Кэти? Не та ли темноволосая девушка с застывшим, неестественно одухотворенным выражением на лице, сидящая в дальнем углу, в сторонке от всех?

Поразмыслив, Джонни двинулся к ней.

«Пожалуй, волосы крашеные, – приглядевшись внимательнее, решил он, – а вот лицо…»

Без помады, румян и пудры лицо девушки казалось противоестественно бледным. Белая как мел кожа словно бы намекала на множество пережитых страданий, причем не из тех, которые чему-то учат либо, как говорится, «облагораживают», – скорее уж на жуткие, непреходящие муки.

– Кэти? – осведомился Джонни, подойдя ближе.

Девушка вскинула голову. Глаза ее оказались пусты, во взгляде не отразилось никаких чувств.

– Да, – негромко, тоненько подтвердила она. – А вы – Джон Босая Пятка?

Стоило Джонни подойти к кабинке и сесть напротив, девушка сжалась, будто нисколько не сомневаясь, что сейчас он бросится, прыгнет на нее и – не приведи Господи – изнасилует.

«Будто одинокий, беззащитный, слабый зверек, загнанный в угол всем миром», – подумалось ему.

Цвет кожи – вернее, полное отсутствие такового – пожалуй, можно было списать на счет пристрастия к наркотикам, однако аддикция вовсе не объясняла ни монотонности голоса, ни каменной неподвижности лица. Тем не менее… тем не менее Джонни внучка Луи показалась очень красивой. Чуточку больше жизни, и эти тонкие, правильные черты стали бы весьма, весьма интересными, какими, вне всяких сомнений, и были некогда, не один год назад.

– После того как я расплатилась за билет на Землю, в один конец, за номер в отеле и завтрак, у меня осталось всего пять долларов, – призналась Кэти. – Не могли бы вы… – Тут она слегка запнулась, умолкла. – Простите, я не понимаю, что делать дальше. Скажите, мне уже принадлежит что-нибудь из… из принадлежавшего дедушке? Под залог чего можно… взять в долг?

– Я выпишу вам именной чек на сто долларов. Появится возможность, вернете, – отозвался Джонни, вынув из кармана чековую книжку.

– Правда? – Ошеломленная, девушка просияла, заулыбалась, пусть и едва заметно, одними уголками губ. – Спасибо вам за такое доверие… или это просто попытка пустить пыль в глаза? Вы ведь были дедушкиным пресс-секретарем, верно? Как он обошелся с вами в завещании? Сама я не помню: все произошло так быстро, смешалось, перепуталось…

– Ну, по крайней мере, меня не уволили, как Клода Сен-Сира, – ответил Джонни.

Казалось, его ответ избавил Кэти от тяжести на душе.

– То есть вы остаетесь? А вот интересно… получается, теперь вы работаете у меня?

– Да, получается, так, – подтвердил Джонни. – Если, конечно, вам нужен пресс-секретарь. Может, он вам совсем ни к чему. К примеру, Луи через день так считал.

– Расскажите, что было предпринято для его воскрешения.

Джонни коротко, в общих чертах, описал проделанное.

– Широкой огласки все это пока не получило? – спросила Кэти.

– Определенно, нет. В курсе дел только я и владелец мортуария с противоестественным именем Герб Шенхайт фон Фогельзанг. Вероятно, новости просочились также к нескольким крупным воротилам из транспортного бизнеса, наподобие Фила Гарвея. Да, и Клод Сен-Сир уже мог обо всем догадаться: ведь время идет, а от Луи ни слуху ни духу, ни политических заявлений для прессы…

– Придется составить их самим и выдать за дедушкины. В этом и будет заключаться ваша работа, мистер Косая Пятка[28], – вновь улыбнувшись, решила Кэти. – В составлении пресс-релизов от имени деда, пока он наконец-то не оживет или мы не отчаемся вернуть его к полужизни. Как по-вашему, не придется ли нам… сдаться? И, знаете, – после недолгой паузы добавила внучка Луи, – мне бы очень хотелось взглянуть на него. Если можно. Если вы не будете возражать.

– Хорошо, я отвезу вас к нему, в мортуарий «Возлюбленные братья». Мне в любом случае нужно заехать туда через час.

Кэти, кивнув, продолжила завтрак.

«Быть может, она сейчас постучит по стеклу, скажет: “Просыпайся, дедуля, вставай”, – и готово дело. Почему нет, раз уж ничто другое не помогает?» – неожиданно для себя самого подумал Джонни Босая Пятка, стоя рядом с девушкой, не сводившей глаз с прозрачного саркофага.

– Ничего не понимаю, мистер Босая Пятка, – в отчаянии заламывая руки, забормотал Герб Шенхайт фон Фогельзанг. – Работали ночь напролет, посменно, и не добились ни единого проблеска. Однако стоит включить электроэнцефалограф, цереброграмма демонстрирует слабую, но тем не менее неоспоримую активность мозга. Таким образом, полужизнь налицо, но установить контакт с усопшим не удается. Как видите, датчики подсоединены всюду, где только возможно, – прибавил он, указав на путаницу волосяной толщины проводков, соединявших голову покойного с усиливающей сигнал электроникой, расставленной вокруг саркофага. – Ума не приложу, сэр, что тут еще можно сделать.

– Обмен веществ в тканях мозга регистрируется? – уточнил Джонни.

– Да, сэр. Мы приглашали сторонних экспертов, и метаболизм они зафиксировали, причем в пределах нормы. Все показатели соответствуют обычному состоянию непосредственно после смерти.

– Безнадежно, – спокойно объявила Кэти. – Так я и знала. Тесно ему, такому огромному, в компании чьих-то там престарелых, одряхлевших родственников, бабуль, которых выкатывают отсюда раз в год прогуляться в честь Дня воскресения. Идемте, – отвернувшись от саркофага, бросила она Джонни.

Вдвоем они с девушкой вышли из мортуария и молча, не обменявшись ни словом, двинулись вдоль улицы. День выдался по-весеннему теплым, погожим, деревья у обочин украсились множеством крохотных розовых цветов.

«Кажется, вишни», – рассеянно подумал Джонни.

– Смерть, – нарушив затянувшееся молчание, пробормотала Кэти. – Смерть и возрождение. Технологическое чудо. Может, Луи, взглянув, что там, с той стороны, передумал возвращаться назад… может, ему просто неохота обратно?

– Так или иначе, а искорки электричества в его мозгу не угасли, – напомнил Джонни, – а значит, он тут, думает, размышляет о чем-то.

Подав Кэти руку, он перевел девушку через улицу.

– Слышал я от кого-то, – продолжал он, – будто вы религией интересуетесь.

– Да, это правда, – подтвердила Кэти. – Понимаете, однажды, сидя на наркотиках, я перестаралась с дозой… неважно, чего… и кончилось это остановкой сердца. То есть самой настоящей, официально зафиксированной смертью минут на пять, если не больше. Врачи меня вытащили: электрошок, прямой массаж сердца и так далее… однако до этого я, кажется, испытала то же самое, что испытывают уходящие в полужизнь.

– И как там? Лучше, чем здесь?

– Нет, – ответила Кэти. – Не лучше, не хуже, просто… иначе. Будто во сне. Только не в смысле зыбкости, нереальности, а… сама логика существования, невесомость – в этом-то вся и разница. В свободе от гравитации. Насколько она важна, умом понять нелегко, но вспомните, как много особенностей сновидения проистекает из одного этого обстоятельства!

– И этот случай