негодяю! Никогда не понимал, то ли он дурак, то ли просто очень умный. Теперь и курицу выдрессировал, болван!» — думал про себя Бегемотов и улыбался.

— Марфа кашки много ела по утрам, а корову мне не отогнать, она не моя. Сама за мной увязалась. Её туристики ваши у егеря Франка Эйнштейна украли, чтобы дрова перевезти. Так, видимо, и отбилась она от хозяина.

— Что это за имя у егеря такое? — снова хмыкнула Оленька.

— Нормальное имя, — сказал дед, выпрямился и нахмурился.

— Хотела же я дома остаться, Рите помогать, — ворчала, сползая с уазика Вера. Отряхнулась от перьев, молча взяла рюкзак и вернулась к машине. Рюкзак Святослава подхватил Куприянов.

Бегемотов со стариком остались у скамейки вдвоем. Причем, чем дальше туристы от них отдалялись, тем больше улыбка сползала с лица деда. Оленька заметила, что эти двое за ними не идут, обернулась.

— Иди, девонька, иди, — махнул ей старик, — Володя анекдот смешной вспомнил. Девушка пожала плечами и пошла к машине.

— Уж кого-кого, а тебя я точно не ожидал увидеть здесь, да еще и в составе тургруппы, внучек Володя Бегуньков! — старик выделил фамилию интонацией.

— Я же говорил, что земля круглая, жизнь все по своим местам расставит. Я ведь и понятия не имел, что ты здесь. Ты и… Кельскопец! — Володя тоже выделил фамилию Лешего интонацией и подошел ближе к старику. Тот опешил. Впервые в жизни он испытал настоящее удивление. — Да, Ильич Чайковский или, как мы тебя назвали, композитор, я знаю, что Кельскопец там, куда мы сейчас едем. Я готов к встрече.

— Но… — не договорил дед.

— Не надо сейчас «включать» актера, дед, знаю, что на хитрости ты мастер. Ты с ним работаешь. Ты знаешь, где он. Я с ним встречусь. Хоть ты и помог ему тогда сбежать, мстить тебе я не буду, ты доброй души человек, конкретно мне и моим ребятам ничего плохого не сделал. Хоть и не понимаю, как ты меня, своего внука, мог предать. Но если сейчас ты снова ему поможешь, я сделаю все возможное, чтобы старость ты провел не в деревне со своей Марфой и коровами, а в пансионате для престарелых под замком! — Бегемотов закончил свою обличительную речь и посмотрел на старика пронзительным взглядом.

— Да, он здесь. Но я и не собирался мешать вашей встрече. Я знаю, что ты ничего плохого ему не сделаешь. Может, оно и к лучшему, что вы встретитесь, раз уж Вселенная так решила. Оба вы мучаетесь из-за прошлого, а ведь были близкими друзьями когда-то, — ответил дед.

Бегемотов хотел его перебить, но старик не дал.

— Позволь, договорю, дорогой мой. Я не оправдываю его, не оправдываю тебя. Это — ваша проблема. Но я знаю его и знаю тебя, оба вы — хорошие люди, каждый со своими тараканами. А тараканы у всех в голове есть. Сейчас вот на улице тепло, а я в валенках. — Оба посмотрели на ноги старика. — Вот и пойми, какие тараканы сидят у меня в голове, — улыбнулся старик, — я не буду предупреждать его, что ты здесь. Я считаю — вы должны уже решить, что вам дальше делать друг с другом. Но я чертовски рад тебя видеть, Володя Бегемотов, — старик широко улыбнулся и обнял Володю. Тот вертелся-вертелся, в конце концов, сдался, и, хоть и не стал обниматься, но руку старику пожал крепко, с уважением.

— Я очень соскучился, внучек! — заплакал Чайковский.

— Я тоже рад тебя видеть, старый пень! — похлопал деда по спине Володя.

В этот момент Вера и Оленька посмотрели в их сторону. Вера скорчила гримасу, Ольга недоуменно спросила: «Они что, обнимаются?» и посмотрела на Веру. Та и сама опешила. Увидел это и Куприянов.

— Вера, а этот дед тоже Володе, как бы «сестра»? — протянул Казбекович.

— Да, вы шутник, Александр Казбекович! Вам что-то не нравится? — буркнула в ответ девушка.

— Странно вы с Бегуньковым себя ведете… — пробормотал Куприянов, бросив рюкзак рядом с машиной.

Между тем старик с Бегемотовым закончили свои «обнимашки» и направились к уазику.

— Зачем ты здесь? Ясно, не для того, чтобы по лесу гулять… Ты ведь ни разу дальше городских окраин не выезжал, — спросил дед.

— Как ты там говорил? Придет время, и все узнаешь?.. — подмигнул старику Володя, — ты только не выдай меня, в группе не должны знать, кто я. В курсе только Вера — мой главный стратег…

— Симпатичный стратег, и, похоже, в армии служила, — протянул старик. Бегемотов согласно кивнул в ответ.

В этот миг охранник Святослав свалился с машины прямо на спину коровы. Та испугалась и принялась бегать вокруг машины. Охранник недолго продержался «в седле», слетел на землю, и прямо на очередное яйцо, снесенное Марфой.

— Больно, — простонал он. Вера подлетела к нему и потащила в машину.

— Что ты делаешь? — принялся отбиваться от нее Святослав.

— Лезь в машину, быстро! — скомандовала Вера, дернув за ручку двери. Дверца не открылась. Вера обежала вокруг и дернула за дверь с другой стороны — не открывается.

— Дед, открой двери! — закричала она.

— Он сказал, что дверь в салон на «соплях» держится, — напомнил Куприянов, отодвинул Веру с охранником и дернул — вырвал ручку, дверь осталась на месте. Марфа пошла в атаку…

Спустя некоторое время…

Туристы, наконец, выехали. Оторванную Куприяновым дверную ручку удалось починить, после чего старик несколько минут расхваливал отечественный автопром. Причем нахваливал не качество сборки, а то, что чинить его можно любыми болтами, гайками и молотком. Удалось починить и охранника после нападения курицы — все ссадины смазали зеленкой. Хотели еще пару швов наложить, но передумали после того, как охранник от страха попытался покинуть машину через узенькое окошечко. Святослав и Вера сидели в машине рядом, оба — в перьях. Бегемотов даже отпустил несколько шуточек про курятник. Что касается героя дня, то есть курицы Марфы, то она сидела со стариком в кабине, вернее, спала у него на коленях. Куприянов тоже сидел в кабине на пассажирском сидении и чувствовал себя так, словно рядом с ним — капкан, который в любой момент может сработать.

Первое время все ехали в тишине. Отдыхали после пережитых приключений. Но вскоре старик не выдержал молчания и принялся сочинять мелодии, напевая их с закрытым ртом. Длилось это мычание довольно долго, пока, наконец, не выдержала Оленька.

— Композитор, хватит, уши уже болят! — сделала замечание девушка, старик замолчал.

— Как точно ему прозвище подходит, — подметила Ветродуй.

— Конечно, у него же фамилия Чайковский, — поддержал Бегемотов, — Петр Ильич его зовут.

— Серьезно? — хором выдали Вера, Куприянов и Ольга.

— А мне