Хотя между всеми союзными державами существовала некоторая напряженность, самым серьезным был конфликт между Австрией и Россией. Одной из ключевых сфер, где сталкивались их интересы, являлись Балканы. В 1808–1812 гг. русские были очень близки к тому, чтобы завоевать всю территорию современной Румынии и превратить Сербию в зависимое от России государство, тем самым повысив авторитет и влияние русских на Балканах. Лишь угроза наполеоновского вторжения убедила Петербург отказаться от этой затеи, однако никто в Вене не был столь наивен, чтобы поверить, что этим дело и кончится. Если смотреть шире, австрийцы опасались растущего могущества России, лишним чему свидетельством стал 1812 г. Практически полная географическая неуязвимость России, сила ее армии и количество имевшихся в ее распоряжении ресурсов — все это делало Российскую империю державой, которая внушала страх ее соседям.

Тем не менее опасения Австрии не следует преувеличивать, в 1814 г. Австрия своей мощью еще не сильно уступала России. До 1914 г., когда Россия усилилась в результате стремительного роста населения, а австрийская армия оказалось ослабленной вследствие конфликтов между различным национальными группами внутри империи Габсбургов, было еще далеко. Что же касается 1814 г., то австрийцы даже собственными силами могли оказать упорное сопротивление России. Действуя же в союзе с Пруссией, они имели все шансы нанести ей поражение. Во многих отношениях главной проблемой для Меттерниха в 1814 г. была сплоченность Пруссии и России, что позволяло последней действовать более уверенно и давало возможность беспрепятственного прохода в Центральную Европу. Русско-прусский альянс грозил Австрии изоляцией и шел вразрез со стремлением Меттерниха к созданию германского блока, который в значительной степени лишил бы Францию и Россию влияния в Центральной Европе. Внутри самого союзного блока природные богатства Австрии и историческое наследие Габсбургов естественным образом обеспечивали Вене главенство. В то же время Меттерних предвидел, что гарантией мира и равновесия в Европе в целом был бы баланс сил между Францией и Россией[782].

Виды австрийцев на будущее имели некоторую поддержку внутри прусского правительства. Когда в феврале 1813 г. между Россией и Пруссией шли переговоры по поводу заключения Калишского договора, сильные разногласия вызывал вопрос о судьбе некогда принадлежавших Пруссии территорий в составе герцогства Варшавского. Ближайший советник прусского короля генерал-майор К.Ф. Кнезебек разделял опасения высшего генералитета Австрии, связанные с возможным маршем на Париж и свержением Наполеона[783].

Кнезебеку противостояли Г.Л. Блюхер, А. Гнейзенау и Силезская армия. Их взгляды порой недооценивают, утверждая, что в их основе лежала лишь жажда мести и стремление к воинской славе. Это несправедливо. Генерал-квартирмейстер Силезской армии барон К. Мюффлинг, невозмутимый штабной офицер, в личном плане был гораздо ближе к Кнезебеку, чем к Гнейзенау или Блюхеру. Однако он разделял их мнение, что длительный мир требовал отстранения Наполеона от власти. Мюффлинг полагал, что если бы Наполеон сохранил свои полномочия, тогда после короткой передышки и перегруппировки сил он непременно попытался бы перечеркнуть все результаты мирного урегулирования. Его поддержали бы все ветераны его армии, на тот момент находившиеся в плену у союзников или в госпиталях. В то же время, добавлял Мюффлинг, когда Наполеон начал бы наступление, переправившись через Рейн, российская армия находилась бы за тысячу километров и не смогла прийти на выручку Пруссии[784].

В конечном счете политику Пруссии определял Фридрих-Вильгельм III. Король разделял взгляды Мюффлинга и был удовлетворен соглашением, достигнутым в Калише. Поскольку Фридрих-Вильгельм недавно прошел через терзания, связанные с принятием важного решения о поддержке России в феврале 1813 г., он страстно не желал его пересматривать. В любом случае он доверял Александру I и восхищался им. Король также был благодарен российскому императору за то, что тот не оставил Пруссию на произвол судьбы во время мирных переговоров в Тильзите и избавил его королевство от Наполеона в 1813 г. Очень скоро русско-прусскому союзу было суждено стать еще теснее, поскольку старшая дочь прусского короля стала супругой младшего брата Александра I Николая Павловича, впоследствии унаследовавшего российский престол[785].

Великобритания стояла несколько в стороне от соперничества, развернувшегося между континентальными державами. Ее участие в коалиции, освободившей Германию в 1813 г., ограничивалось преимущественно тем, что она ссужала армии союзников деньгами. Однако к зиме 1813–1814 гг. ситуация изменилась. С освобождением Германии и приближением момента заключения окончательного мира, Англия решила быть поближе к центру событий. Континентальные державы по своему горькому опыту знали, что если Англия и Франция продолжат войну, то остальные страны в конце концов окажутся в нее втянутыми. Демобилизация армий, восстановление финансов и международной торговли в этом случае были бы затруднительны. Таким образом, требовалось подключить Великобританию к процессу мирного урегулирования, и ее союзники на континенте надеялись, что она поможет склонить Францию к миру, вернув ей значительную часть ее заморских колоний, захваченных Англией в период 1793–1814 гг.

В 1813 г. английские представители при дворах трех союзных держав были не самыми выдающимися дипломатами. Лорд У.Ш. Каткарт и сэр Ч. Стюарт были генералами, скорее желавшими принять участие в боевых действиях, чем вести переговоры. Между тем лорд Д. Абердин, 28-летний английский посол в Австрии, даже не умел как следует говорить по-французски и неизбежно оказывался не в состоянии противостоять напору Меттерниха. В одном австрийском источнике отмечалось, что «из всех трех [послов. — Прим. пер.] лишь Абердин обладал некоторой склонностью к дипломатии, хотя и не имел соответствующего опыта. У двух других не было ни склонности, ни опыта». Союзники направили в Лондон просьбу, чтобы англичане прислали к ним политического тяжеловеса, который мог бы провести переговоры. В ответ на это в главный штаб коалиции в январе 1814 г. прибыл виконт Р.С. Каслри, один из самых способных министров иностранных дел в истории Великобритании[786].