Разумеется, принятие теории интересов в отношении прав имеет и другое важное следствие. Это означает, что любой человек, имеющий интересы, также является потенциальным обладателем прав. Поскольку интересы обычно приписываются тем индивидам, которые могут ощущать мир и себя в нем, это означает, что разумные нечеловеческие животные являются возможными носителями прав (Feinberg 1974). И действительно, теория интересов была принята многими философами, которые пытались обосновать распространение прав на животных (Feinberg 1974; Rachels 1990; Rollin 2004; Cochrane 2012). Однако меньше внимания уделяется использованию этой теории для определения содержания прав животных. Это печально, поскольку тот простой факт, что животные могут обладать правами на основе своих интересов, сам по себе не определяет, какими правами они обладают. Это, конечно, не означает, что они обладают теми же правами, что и люди, или друг с другом, поскольку они вряд ли обладают одинаковым набором интересов или интересами одинакового веса. Поэтому важным вопросом для любой теории прав животных является то, какие интересы животных (если таковые имеются) являются достаточно важными, чтобы обосновать обязанности других особей.

Я считаю, что у чувствующих животных есть много интересов, которые достаточно важны, чтобы обосновать обязанности со стороны других. Действительно, в другом месте я утверждал (Cochrane 2012), что их интересы в том, чтобы не заставлять их страдать и продолжать жить, достаточно важны, чтобы породить права на такие блага. И совершенно очевидно, что признание только этих двух прав имеет радикальные последствия для огромного спектра человеческих практик, включая сельское хозяйство, медицинские исследования, спорт и многое другое. Здесь не хватит места, чтобы дать полную защиту этого утверждения. Вместо этого цель данной главы - сосредоточиться на ряде других прав, которые, как утверждается, логически вытекают из позиции прав животных: права животных не быть использованными, принадлежащими или эксплуатируемыми людьми. В следующих разделах я буду утверждать, что у подавляющего большинства животных нет достаточно важных интересов в том, чтобы не быть использованными, принадлежащими или эксплуатируемыми людьми, чтобы обосновать эквивалентные права. Это не означает, что животным не причиняется и не может причиняться вред в результате их использования, владения и эксплуатации человеком. Очевидно, что использование животных часто причиняет им всевозможный вред, включая страдания и смерть, и такие формы использования должны осуждаться на основании причиняемого ими вреда. Но меня интересует, причиняют ли использование, владение и эксплуатация как таковые вред чувствующим животным. И я буду утверждать, что для подавляющего большинства животных это не так.

Использование животных

Как уже говорилось выше, для многих сторонников прав животных все виды использования животных человеком должны быть отменены. Но заинтересованы ли животные в том, чтобы их не использовали люди? Более того, заинтересованы ли они в том, чтобы их не использовали люди, даже если такое использование не причиняет им страданий или других трудностей? Один из способов утверждать, что они заинтересованы, - это указать на более общий интерес животных к "уважительному" обращению. Один из самых известных сторонников прав животных, Том Риган (2004), утверждает, что у животных есть одно основное моральное право - право на уважительное обращение. Риган утверждает, что разумные животные обладают этим правом на том основании, что они являются личностями, ценность которых не может быть сведена к их полезности для других. Другими словами, разумные животные обладают "неотъемлемой ценностью". Риган (243) утверждает, что они обладают такой ценностью, потому что являются "субъектами жизни": существами с убеждениями, желаниями, ощущением себя во времени, заинтересованностью в своей судьбе и т. д. По мнению Риган, субъекты жизни обладают собственной ценностью, которая не зависит от того, как их оценивают другие. В свою очередь, это означает, что они имеют право на уважительное отношение: право на то, чтобы с ними никогда не обращались исключительно как со средством достижения наилучших общих последствий (249, 277). По мнению Гэри Фрэнсиона, теория Регана логически влечет за собой отказ от использования животных человеком: "Использование животных для еды, спорта, развлечений или исследований подразумевает отношение к ним лишь как к средству достижения цели, а это является нарушением принципа уважения" (Francione 1996: 18).

Первый вопрос, который возникает при таком анализе, - действительно ли животные заинтересованы в том, чтобы с ними всегда обращались как с существами, обладающими неотъемлемой ценностью, а значит, чтобы с ними никогда не обращались только как со средством достижения наилучших общих последствий. Приписывание животным такого интереса, конечно, кажется правдоподобным. В конце концов, обращение с человеком, направленное исключительно на обеспечение наилучших общих последствий, не признает за ним никакой ценности. И, конечно, если у животных есть хоть какие-то интересы, они должны быть заинтересованы в том, чтобы их интересы и они сами имели какую-то ценность. Но только потому, что животные обладают таким интересом, из этого не следует, как полагает Франсионе, что все виды использования животных человеком являются тем самым недопустимыми. Просто не все случаи использования человеком животных - или других людей - рассматривают или должны рассматривать этих людей исключительно как средство обеспечения наилучших общих последствий и, таким образом, как если бы они не обладали никакой внутренней ценностью. На самом деле, довольно сложно найти примеры использования животных, которые не представляют для них абсолютно никакой ценности и направлены исключительно на достижение наилучших общих последствий. Возьмем, к примеру, промышленное животноводство, которое подразумевает получение как можно большего количества белка при минимальных затратах, что обычно приводит к тяжелым страданиям и смерти животных. Но даже в этом контексте большинство юрисдикций устанавливают определенные ограничения на такую практику из соображений благополучия животных. Мы можем обоснованно считать эти ограничения крайне неадекватными, но тем не менее это ограничения. Таким образом, даже использование животных в промышленном животноводстве относится к ним так, как будто они имеют какую-то собственную ценность . Более того, мы все можем вспомнить множество других случаев использования животных - будь то использование кошек в качестве компаньонов, кур для производства яиц, собак для оказания помощи людям с ограниченными возможностями, - когда с животными обращаются явно и неоспоримо, как с обладающими собственной ценностью. Многие такие животные ведут цветущую жизнь, которая представляет для них ценность, несмотря на то, что их используют люди.

На это можно возразить, что даже эти животные страдают от того, что их использует человек. Ведь хотя многие кошки-компаньоны, например, кажутся наслаждающимися своей жизнью, на самом деле они преследуют цели, которые им не дано выбрать. Люди контролируют каждый аспект существования кошек, включая их особенности, характеристики и возможности. По сути, можно утверждать, что