Кристина. – О чем шел разговор?

– Я так быстро и не вспомню. Во всяком случае, о том, что он собирается исчезнуть, речи не было. К тому же мне вообще странно слышать такие вещи о нашем шефе. Он – человек военный, и ни за что бы не оставил своего места дислокации, не доложившись кому следует. В данном случае, насколько я понимаю, это Ермолаев. Потрясите его как следует, наверняка он что-то знает. А Егорыч, хоть сидел в Крыму, работать не переставал. Это одно из последствий ковида – народ научился трудиться удаленно. Оказывается, для эффективной работы вовсе не обязательно ежедневно просиживать с утра до ночи в офисе. Можно тем же самым заниматься где угодно, даже на отдыхе. Мне Егорыч звонил практически каждый день, иногда по два раза. Он же на самом деле не переставал держать руку на пульсе. Мария Львовна, главбух наш, с ним согласовывала нестандартные платежи, налоги, премии.

Тут у Градова зазвонил телефон.

– Да, – ответил он. – Да… Сейчас…

Закончив разговор, он вопросительно посмотрел на Кристину:

– Извините, дела требуют моего личного присутствия. У вас есть еще ко мне вопросы?

– Вопросы? – растерялась Кристина, понимая, что Градов решил самоустраниться. – Мы хотели бы поговорить о Сергее Егоровиче как о человеке. Понять, каким он был. Знаете, у нас ведь даже фотографии его нормальной нет, сплошной официоз: в форме, с погонами, медалями… Может, у вас есть какой-нибудь корпоративный альбом?

– Пожалуй, в этом я смогу вам помочь: – Матвей Максимович нажал на кнопку. – Татьяна Евгеньевна… Таня! Зайди, пожалуйста.

Таня, она же Татьяна Евгеньевна, оказалась миловидной блондинкой лет сорока в строгом темно-синем костюме и алой косынке, повязанной на шее, из-за чего мгновенно возникала ассоциация с синими ночами, взвившимися кострами и пионерами – детьми рабочих.

– Вызывали, Матвей Максимович? – спросила она, а во взгляде круглых карих глаз читалось: «Всегда готова!»

– Танюша, – при этом женщина расплылась в довольной улыбке, – покажи, пожалуйста, гостям фотографии с наших праздников. Да сообрази какого-нибудь кофейка с пирожными. А я сейчас решу кое-какие вопросы и к вам с удовольствием присоединюсь.

Кофеек реально оказался «каким-нибудь» – не крепким, не ароматным, не креативным. Одним словом, не презентационным. Странно, что фирма, одним из основных продуктов которой является именно кофе, угощает своих гостей подобным суррогатом: сразу возникает мысль посетить конкурентов. Зато фотографии Кристину порадовали. Новиков на них был именно таким, каким она его себе представляла: высокий, подтянутый, с открытым лицом, волевым подбородком и располагающей улыбкой. На одном из снимков он смотрел прямо в глаза снимавшему, и в памяти всплыли слова старой песни: «ни солгать, ни обмануть, ни с пути свернуть»[10] – чувствуется, что Новиков реально был душой фирмы.

– Можно я пересниму эту фотографию? – спросила она.

– Забирайте, там есть дубликаты, – разрешила секретарша.

И все-таки Кристина не могла не спросить:

– А враги? У Сергея Егоровича были враги? Вдруг он кого-то невольно обидел? Уволил незаслуженно? Может, конкуренты?

– Я не знаю, – пожала плечами Татьяна Евгеньевна. – Он же давно не был в офисе, больше года. Руководит по телефону, общается только с замом и главбухом, увольнениями не занимается. Враги если и были, то за такой большой срок могли успокоиться. Конкуренты? Вам лучше этот вопрос задать Градову или Марии Львовне, они точнее скажут.

«Градов, скорее всего, уже ничего не скажет, – подумала Кристина, – а вот главбух…»

– А как мы можем увидеть Марию Львовну?

– Я вас отведу. – Татьяна Евгеньевна встала. – Что-то вы и кофе не попили… Кстати, Сергей Егорович тоже мой кофе не пил. Говорил, что у него гипертония.

– Представляете, у меня тоже, – обрадовалась Кристина.

– Вот-вот, – грустно покивала секретарша. – Только никакой гипертонии у него не было. Просто кофе не нравился. Но не обижаться же на него за это.

Секретарша провела их в небольшую комнатку с двумя диванчиками, стоящими лицом друг к другу, и небольшим столиком между ними.

– Это наша малая переговорная, – пояснила она. – Мария Львовна сейчас придет.

Главбух фирмы «Ура» в огромном, ручной вязки свитере цвета кофе с молоком и темно-коричневой узкой юбке в пол напоминала скорее доброго плюшевого мишку. Причем не замусоленного любимца многих поколений детей, а парадного, дорогого, недоступного, сидящего на книжной полке и равнодушно взирающего на мир с высоты. Предложив гостям сесть на диванчик, главбух устроилась напротив.

– Кофе не предлагаю, извините, некогда. Задавайте ваши вопросы, да я пойду.

Мишка оказался не таким уж добрым.

– Мария Львовна! – заискивающим тоном произнесла Татьяна Евгеньевна. – Товарищи из детективного агентства считают, что Сергей Евгеньевич жив.

– Жив? – эхом отозвалась главбух и вопросительно посмотрела на Тимура.

– Есть такая вероятность, – отозвался он. При этом ни один мускул его идеально выбритого лица не дрогнул, отчего верилось его словам прямо-таки безоговорочно.

– Не может быть, – растерянно произнесла Мария Львовна, – он бы обязательно вышел на связь.

– Мало ли какие у человека сложились обстоятельства, – продолжал гнуть свою линию Тимур, а Кристина, чтобы усилить слова зама, вытащила из сумки фотографию Новикова, только что подаренную секретаршей, и продемонстрировала ее Марии Львовне.

– Может, он нуждается в помощи, и сейчас только от нас с вами зависит, будет ли она своевременной или безнадежно запоздает.

Мария Львовна уже никуда не спешила.

– Танюша, – сказала она мягко, – сообрази-ка кофейку. Только не того, каким ты обычно гостей потчуешь, а из холла на первом этаже.

– Мария Львовна… – начала было сопротивляться секретарша, но главбух задушила проявление волюнтаризма в зародыше:

– Из холла. На первом. Этаже.

– И чем я могу помочь шефу? – спросила главбух, когда секретарша унеслась за кофе.

– Вы же одна из последних общались с ним по телефону, – сказала Кристина. – Какое у него было настроение? Чувствовалось необычное в голосе? В интонации? Может, он что-то сказал?

– Знаете, после отъезда в Крым шеф сильно изменился. Я же с ним с самого начала и думала, что знаю его как саму себя. Оказалось, нет.

– А что, как вы думаете, послужило причиной этих перемен? – Кристина посмотрела на Молчанова – собирается ли тот принять участие в разговоре, но Тимур сидел с закрытыми глазами. Не знай она своего зама, можно было подумать, что он спит, но годы совместной работы подсказывали – нет, пропускает через себя каждое сказанное слово и не хочет отвлекаться на внешние проявления. Может, конечно, это не совсем правильно, ведь язык тела человека порой красноречивей слов, но Тимуру виднее.

– Мне кажется, – главбух задумалась, а потом тряхнула головой, – все началось с того, что от него ушла жена. Конечно, поначалу это казалось сплетней, но оказалось – нет. Наши барышни разных возрастов зашевелились, в коридорах запахло духами и расцветающими надеждами, но ничего не произошло: Сергей Егорович уехал в Крым в отпуск, затем вернулся ненадолго, а где-то через три недели сообщил, что будет какое-то время работать удаленно. Больше я его не видела. Была уверена, что он обязательно вернется.

Главбух замолчала, с головой уйдя в воспоминания, и Кристина решила попытаться вернуть ее в малую переговорную.

– Почему? – спросила она.

– А? – Мария Львовна словно вынырнула из проруби. – Что?

– Вы сказали, что были уверены в его возвращении…

– А, да. Уверена. Картина… она, похоже, была ему очень дорога…

Мария Львовна снова умолкла. Кристина представила, как их троица выглядит со стороны – зависшая главбух, уснувший Молчанов и она сама, с нетерпением ожидающая ответа.

– Что за картина? – мягко напомнила Кристина о своем существовании.

– Он привез ее из Крыма, заказал раму – полотно было просто свернуто в рулон, – повесил в своем кабинете…

– А можно посмотреть? – вдруг «проснулся» Молчанов.

– Посмотреть? Можно, почему нельзя. Кабинет Сергея Егоровича никто не занял, там все осталось как при нем. Он забрал только компьютер да несколько милых безделушек, что мы ему дарили. Пойдемте.

В коридоре им встретилась Татьяна Евгеньевна с картонными стаканчиками на пластиковом подносе.

– Уходите? А как же кофе?

– Спасибо, Танюша, мы выпьем, можешь заниматься своими делами. – Мария Львовна забрала поднос и, не обращая внимания на недоумевающий взгляд секретарши, прошествовала мимо.

– Строго тут у вас, – заметила Кристина.

– Просто не хочется давать повод для пересудов. Понятно, что совсем их избежать не получится, но хотя бы ограничить…

Они остановились перед дверью, ничем не выделяющейся из десятка других, выходящих в коридор. Мария Львовна толкнула дверь, Кристина сделала шаг внутрь и оказалась лицом к лицу с картиной. Была она большой, почти во всю стену, и какой-то безрадостной, полной тревоги. Люди в дореволюционной военной форме, заплаканные женщины в длинных платьях, священник с большим золотым крестом на груди. В переговорной