Поезд грохотал, проносясь через сосновый лес, и Роуз улыбнулась, вспомнив пряничный домик в бакалейной лавке. А вдруг в этих лесах прячутся пряничные дворцы? Она прислонилась к оконному стеклу и представила кровати с подушками из шоколадных леденцов.

– Сэр… – Роуз наконец отвернулась от окна и посмотрела на мистера Фаунтина, откинувшегося на спинку мягкого сиденья, обитого красным бархатом. – Как так получилось, что Венецию не присоединили к Талисийской империи? Они же захватили Геную, я помню, об этом писали в газетах.

Мистер Фаунтин задумчиво поглядел на Беллу, которая спала, укрывшись серым шерстяным пледом, выданным ей проводницей. Белла и Гус относились к путешествиям одинаково: оба считали, что лучше проспать всю дорогу. Бесформенный комок на ногах у Беллы под пледом и был на данный момент котом.

– Роуз, а ты бы хотела захватить город, полный Белл?

Роуз, ужаснувшись, покачала головой:

– Значит, в Венеции все волшебники?

Мистер Фаунтин рассмеялся.

– Нет, к счастью, иначе мы, пожалуй, боялись бы Венецианской империи, а не Талисийской. Но вся знать и все власти – волшебники. А знатных семей в этом городе много. Магии в нем просто через край. Тебе понравится: там намного больше такого волшебства, которое тебе по душе, – повседневные дела делаются заклинаниями. У дожа есть даже флот магических кораблей, хотя, может быть, это и выдумки.

Роуз кивнула, откинулась на спинку сиденья и снова уставилась на деревья, пролетающие мимо, миля за милей в сгущающейся мгле, все ближе к волшебному городу.

Поезд шел не до самой Венеции, объяснил мистер Фаунтин, когда они подъезжали. К городу не было моста – он покоился в зеленовато-черной лагуне, отказываясь быть привязанным к земле. Им придется сесть на лодку, чтобы доплыть до самой Венеции, а потом еще на одну, чтобы добраться до палаццо британского посла. Рельсы уныло заканчивались почти у самой кромки воды, и пыхтящий паровоз задом отошел в тупик, с грустью глядя на последние несколько миль воды, которые он не мог пересечь.

Укутавшись в плащ, Роуз стояла на носу лодки среди соленых брызг. Завидев впереди город, она взвизгнула от восторга. Отражения оранжевых фонарей сияли в воде; купола и колокольни выступали темными тенями на фоне звезд. Почти на месте… На мгновение ей вспомнились маска и Госсамер, отвлекая от блестящей картины, но Роуз тряхнула головой. Может, они и приехали сюда из-за Госсамера, но сейчас она не будет о нем думать.

Садясь в темную гондолу, которая наконец доставит их к месту назначения, Роуз сонно таращилась на поблескивающую черноту воды и пыталась понять, какой сегодня день. Давно ли она прощалась с высоким лондонским домом и жалела, что Билл не пришел проводить ее?.. Взглянув на младшего лакея, она улыбнулась: он сидел на носу диковинной черной лодочки и, как и она, крутил головой по сторонам. День ехали в карете, на следующее утро отплыли. Ночь в том мерзком грязном трактире. Целый день в поезде – значит, сегодня всего-то третий день? Корманс показался ей похожим на Лондон, но здесь они явно оказались более чем в трех днях пути от дома. Здесь все выглядело чудесно незнакомым. И волшебным. Целый город, парящий на волнах магии.

Роуз смотрела на изысканные дома по обе стороны канала, дворцы знатных венецианских семейств. Был поздний вечер, во многих окнах горел свет, кое-где пробиваясь сквозь ставни; там и сям неровный свет выхватывал из темноты нарисованное лицо или сверкающую мозаику. Ничего общего с Лондоном. Вода меняла все; город мерцал точно во сне.

Белла, которую опять укачивало, объявила, что Венеция жутко воняет, но Роуз про себя подумала, что здесь не хуже, чем в Лондоне, пропахшем лошадьми. Она ахнула от восторга, когда канал сделал поворот и лодка проплыла мимо дворца, освещенного факелами по обе стороны от двери, выходящей прямо на воду. Вокруг двери скопилось несколько призрачных черных гондол, из которых выходили гости в пышных атласных нарядах. Роуз заметила, что лица многих скрывали тонкие, усыпанные самоцветами маски. Фьори был прав. Роуз поежилась, воображая, что эти маски могут делать.

А вот в палаццо, где располагалось британское посольство, свет не горел, и им пришлось ждать целых пять минут, пока дверь не отворил слуга с кислым лицом. Внутри их тоже не ждал теплый прием. Лорд Линтон скорбно оглядел их; жидкие седеющие волосы и свисающие брови делали его похожим на печального волкодава.

– Дипломатическая депеша пришла только вчера, и ваше письмо тоже. Я не ожидал, что вы прибудете так скоро. И в столь поздний час. – Посол рассматривал их в монокль и слегка вздрогнул, заметив разные глаза Гуса, из-за которых он выглядел не обычным котом.

Гус злобно уставился на лорда Линтона, его усы заискрились. Он был в дурном настроении. В утлой лодочке кота забрызгало водой, и он еще не оправился от унижения. Плавание по темным волнам нисколько не показалось ему романтичным.

– Прошу прощения за неудобства, милорд. – Мистер Фаунтин несколько высокомерно поклонился.

– О, нет, что вы. Какие неудобства. Прислуге будет чем заняться. Просто извиняюсь за непорядок в доме. Не ждал гостей. Простыни наверняка сырые. Цветов нет. Безобразие.

Роуз прищурилась. Неужели этот нелепый человек считает, что его слугам нечем заняться в отсутствие нежданных гостей? Но когда он пренебрежительно повел рукой, указывая на обстановку зала, она заморгала от удивления. Комната выглядела безупречно, а Роуз в таких вещах кое-что понимала. Арочные окна были завешены бархатными шторами – такими, в которых копились горы пыли, – а богатые картинные рамы поблескивали в свете свечей. Придраться было не к чему. Даже каминные принадлежности сияли. Впрочем, если присмотреться, в комнате обнаруживалась странная смесь разных стилей. Стены были обиты темным шелком и увешаны зеркалами, в которых отражался свет вычурных канделябров в виде стеклянных капель и бурно разросшихся хрустальных цветов. Но огромные зеркала перемежались с картинами, изображавшими скучающих лошадей на фоне самых-пресамых английских пейзажей. Еще там был портрет волкодава, неприятно похожего на посла.

– Что ж. Чай. Немножко поздно, конечно, но, разумеется, вы должны выпить чаю. – Лорд Линтон подвел их к изящному чайному столику, на котором стоял гигантский серебряный чайник и чашки из невероятно тонкого фарфора, почти прозрачные. – Прошу вас, разливайте. – Лорд Линтон вяло махнул костлявой рукой в сторону Роуз, и та в ужасе повернулась к Фредди. Хотя, наверное, посол был прав. Он же не знал, что она наполовину служанка. Ей положено было разливать чай как старшей из присутствующих дам. С грустью смотрела она на льющуюся из чайника струйку. Жидкий, водянистый – совсем не как крепкий чай миссис Джонс.

– Вы, случайно, не привезли апельсинового варенья? – Лорд Линтон тактично проигнорировал мучения Роуз с тяжелым чайником и поднял глаза на мистера Фаунтина, позволив моноклю упасть. – Фирмы Эндерби? На него оформлен постоянный заказ. Я умолял прислать варенье вместе с официальными документами, но, к несчастью, несколько лет назад одна банка разбилась, испачкав Договор о торговле и судоходстве, и дож страшно расстроился. Странный тип, не любит апельсины. Этот случай отбросил переговоры на несколько лет назад, хотя пятен почти не было видно, правда. Так вам не велели привезти его?