4. Далее обсудите возможные значения выделенных слов. Возможно, ребенок не всегда сможет определить грамматическую категорию слова (например, «варкалось»), но наверняка скажет, что слово «хливкие» ассоциируется у него с «хлипкими», «ловкими» и «юркими», а «пырялись» – со «шныряли» или «слонялись». Подставив полученные значения в оригинальный текст, вы можете получить осмысленное стихотворение:

Смеркалось. Ловкие хорьки

Шныряли по траве.

5. Задайте вопросы: к какой части речи (глагол, наречие и т. д.) относится каждое из слов? Как ты это понял?

6. Спросите, что такое «нава». Из этого вопроса вытекает множество других. Влияют ли «шорьки» и «пырялись» на возможное значение «навы»? Является ли «нава» живым существом, местом, предметом или явлением? Все это существительные, но к какой из перечисленных категорий можно отнести это слово? Как определить это из контекста? Возможно, ключ к разгадке заключается в предлоге «по». Какие существительные употребляются вместе с ним? На ум первым делом приходит «по лугу», «по поляне», «по траве».

7. Задайте вопрос: как звучание выдуманных слов влияет на значение, которое мы пытаемся им придать? Возможно, оно напоминает звучание существующих слов? Каких именно?

8. Исследуя каждое слово, применяйте к ним соответствующие грамматические категории. Определите, к какой части речи они относятся. Если это существительные, то какого рода и числа и т. д.? К концу упражнения ребенок будет достаточно свободно оперировать грамматическими терминами!

9. После того как все слова рассмотрены и классифицированы, попробуйте написать одну или две строфы в качестве продолжения стихотворения, используя выдуманные выражения.

Остается лишь удивляться, как Кэрроллу удалось сочинить стихотворение на языке, который мы не понимаем, но при этом каким-то образом нам кажется, что мы что-то поняли. Мы можем придать смысл каждому прочитанному слову и по сходству звучания автоматически относим его к той или иной грамматической категории. Разбор «Бармаглота» – прекрасная отправная точка для выяснения влияния субъективного фактора на понимание содержания любого прочитанного материала. Наши впечатления являются определяющими для интерпретации.

В следующей главе мы продолжим подобные исследования. Какую дополнительную информацию можно получить относительно прочитанного или увиденного? Наши дети – непревзойденные мастера наблюдения за тем, что их окружает. Все, что от нас требуется, – это направить их внимание продуманными вопросами и снабдить инструментами, помогающими выразить то, что они обнаружили!

Глава 4

Наблюдения через увеличительное стекло

Обычно мы видим то, что по привычке ожидаем увидеть.

Бетти Эдвардс. Цвет

Алиса Лидделл провалилась в кроличью нору и оказалась в сказочной стране говорящих гусениц, Безумного Шляпника и Кролика, знающего, который час. Девочка Элли нашла путь в таинственный красочный мир с добрыми ведьмами, дорогой из желтых кирпичей и летающими обезьянами. Тристан Стронг пробил дыру в небе и попал во Вселенную с горящим морем, костяными кораблями, привидениями и железным монстром. Каждый раз, выходя из зоны комфорта, вы расширяете свои возможности и приобретаете новый способ познания и существования в нашем мире. Порой вы дезориентированы не меньше, чем Алиса, Элли и Тристан, и это оставляет неизгладимый след в вашем восприятии. Мир навсегда меняется для вас. Новые перспективы предполагают умение не только задавать хорошие вопросы, но и менять ракурс наблюдений.

В 1983 году, когда мне был двадцать один год, я побывала в Берлине. После Второй мировой войны Германия была разделена на две части: западные союзники контролировали одну из них, которая именовалась Западной Германией, а Советский Союз – другую, Восточную Германию. Столица Германии Берлин находилась в восточной части, за полторы сотни километров от границы Западной Германии. Как и вся остальная страна, Берлин тоже был поделен на две половины. Одна из них контролировалась западными странами, а другая – Советским Союзом. Западная часть Берлина стала островком капиталистической демократии в окружении коммунистической Восточной Германии. Чтобы попасть туда из Западной Германии, путешественники должны были воспользоваться самолетом или поездом.

В моем представлении страны советского блока (все коммунистические государства под контролем СССР) были мрачными и серыми. Это впечатление сформировалось под влиянием американских политиков, Олимпийских игр, газет, вечерних телевизионных новостей, бесед за ужином с отцом-республиканцем, церковных проповедей, речей президента Рональда Рейгана и лекций в университете. Мы с моим другом Крейгом купили билеты на ночной поезд в Западный Берлин. Проезжая по территории Восточной Германии, мы ничего не увидели, кроме темноты за окнами. Поезд прибыл на вокзал в шесть часов утра, небо уже розовело рассветом. Западный Берлин произвел на нас впечатление своим деловым центром, где, несмотря на раннее утро, уже было полно народа. В тот день мы с Крейгом решили посетить коммунистическую часть Берлина. Для этого пришлось пройти через изматывающую нервы процедуру пограничного контроля в известном пункте пропуска Чекпойнт Чарли.

Мы предъявили свои паспорта, и нам указали путь, ведущий из солнечного Западного Берлина в какой-то неухоженный прямоугольный туннель. Через сотню метров мы вышли с другого его конца – уже в Восточном Берлине, и я пережила настоящий шок: там тоже светило солнце. Кто бы мог подумать! Мы шли мимо домов, в которых отражался яркий солнечный свет. По красивому мосту мы перешли через реку Шпрее, которая сверкала такими яркими солнечными бликами, что мне пришлось зажмуриться. Я сняла крышку с объектива фотоаппарата, чтобы запечатлеть прекрасный вид, и она, выскользнув из рук, навсегда исчезла в медленно струившихся сверкающих водах. Все мои чувства были взбудоражены. Я никогда бы не могла представить себе коммунистическую страну в солнечном сиянии и даже не задумывалась об этом, пока не увидела своими глазами летнее утро в Восточном Берлине.

Каким образом у меня в мозгу создалось настолько не соответствующее реальности представление о Восточном Берлине, что там даже погода должна была отражать американскую интерпретацию суровых условий коммунизма? Моя иррациональная реакция на солнечный свет указывала на нечто более глубокое. В моем понимании, в Восточную Европу вообще не имело смысла ездить. Я смешивала город (его людей, культуру, погоду и географию) с деспотичной политической системой, будто они были неразрывным целым. Я создала бессознательную негативную конструкцию, в основе которой лежала риторика об «империи зла».

Спустя тридцать лет мы с моей мамой совершили речной круиз по уже освободившейся к тому времени Восточной Европе. Мы побывали в нескольких странах, которые какое-то время были коммунистическими, что затрудняло их посещение в 1980-е годы. Приехав в Братиславу (Словакия), мы познакомились с молодой словачкой, которую звали София и которая пригласила нас выпить кофе в ее